Агентурная сеть

Если бы этот отчет попал на стол начальника ГРУ, заместитель через день оказался бы в Москве, а еще через пару дней в каком-нибудь далеком гарнизоне!

Но мы не стали этого делать и никуда не отправили этот отчет, а провели с заместителем дружескую беседу и заручились его согласием информировать нас по некоторым интересующим проблемам. Не думаю, что после этой беседы он воспылал любовью к КГБ, но его сотрудничеством с нами мы были весьма довольны. Всегда полезно, наряду с возможностями в местной контрразведке, иметь источник информации в том коллективе, за безопасность которого тебе поручено отвечать!

Вернувшись после перерыва в посольство, я сразу позвонил Гаманцу.

— Николай Викторович, — сказал я, когда он взял трубку, — есть разговор! Зайди ко мне или давай я к тебе зайду.

— Лучше я, — ответил Гаманец. — У меня сейчас для разговора неподходящая обстановка. Через десять минут, договорились?

— Жду, — коротко согласился я и разъединился.

В ожидании Гаманца я задумался, как лучше построить наш разговор, чтобы не только обезопасить Гаманца от неизбежных неприятностей, если все, о чем сказал мне Диоп, соответствует действительности, но и извлечь какую-то пользу для нашей службы.

Но тут я вспомнил, что тоже кое-чем обязан одному резиденту ГРУ, который однажды поступил по-товарищески и ничего не потребовал он меня взамен за оказанную мне услугу, и решил совершить бескорыстный поступок…

В самом дебюте моей первой африканской командировки я совершенно случайно попал в переплет, который вполне мог закончиться для меня досрочным отъездом из страны и поставить крест на моей разведывательной карьере. Выручил меня резидент ГРУ, вернее, даже не он сам, а его агент, но агент-то этот был завербован резидентом и действовал в соответствии с полученными от него инструкциями!

А дело было так.

За несколько дней до этой глупейшей истории я возвратился из командировки по стране. На второй день я обнаружил на правом боку какую-то маленькую, но чрезвычайно болезненную красноватую припухлость. Всяческих болячек во время пребывания в Африке бывает более чем достаточно. И я уже привык к тому, что где-то что-то нарывает, ноет или чешется. И потому не обратил на эту припухлость большого внимания, решив, как и водится в таких случаях, дождаться, когда или перестанет болеть, или отвалится.

Но болеть не переставало, напротив, припухлость все больше увеличивалась в размерах и стала постреливать. Я терпел целую неделю, но когда припухлость превратилась в опухоль размером с финик, у меня поднялась температура и я не мог сесть в автомашину, потому что прислоняться спиной к сиденью было невыносимо больно, пришлось обратиться в медпункт советской колонии.

Хирург осмотрел меня и сразу же определил, что меня укусила манговая муха, и не просто укусила, а по своей подлой привычке, дарованной ей природой, внедрила мне под кожу свою личинку, из которой со временем должна была получиться такая же манговая муха. Но прежде чем эта личинка созреет, вылезет наружу и улетит по своим делам, я был обречен переносить длительные мучения, рискуя тем, что личинка может потерять ориентировку в моем организме и вместо того, чтобы пробираться на свет Божий, где ее ждут манговые деревья, заберется в брюшную полость и набедокурит в моем кишечнике.

Это было чревато, и потому хирург пожелал немедленно меня прооперировать, заодно обозвав меня идиотом: стоило мне обратиться к нему на второй день после укуса, и никакой операции не потребовалось бы! Он помазал бы мне укушенное место скипидаром или просто заклеил пластырем, личинка бы нанюхалась или задохнулась и сама высунула головку! Тут ее и можно было бы безболезненно подцепить пинцетом и удалить к чертовой матери!

Но делать было нечего, время для такой процедуры было безнадежно упущено, и пришлось лечь на кушетку.

Чтобы хоть как-то наказать себя за идиотизм, я потребовал, чтобы хирург резал меня без обезболивания: в то время я еще занимался самоизучением, а потому время от времени устраивал себе маленькие испытания и проверял свой характер на прочность.

Хирург, конечно, удивился, в очередной раз назвал меня идиотом, но принял мои условия. Он дал мне какую-то резиновую штуковину, я закусил ее зубами, потом повернулся на бок и стал наблюдать за его действиями.

В одну секунду он сделал надрез, извлек эту проклятую личинку, вставил дренажную трубку для оттягивания той пакости, что осталась в покинутом ею лежбище, прихватил рану несколькими скобками, и все было кончено.

Самое смешное, что все это происходило восьмого марта, когда все нормальные мужики преисполнены желания хорошенько отметить свой самый любимый праздник!

И вот, находясь под впечатлением от предстоящего праздника, только что перенесенной операции и предвкушая удовольствие, я вышел из медпункта и направился к автомашине. И тут ко мне обратилась какая-то молодая советская гражданка и попросила подбросить ее к месту жительства.