Агентурная сеть

Но как поменять трехцветный флаг на красный с серпом и молотом да еще и со звездочкой, чтобы это произошло безболезненно и не привело к разрыву с агентом, на которого возлагались такие большие надежды?

Я размышлял долго и мучительно, пока, наконец, меня не осенило: ЛАВРЕНОВ!

37

С некоторых пор я стал с уважением относиться к лентяям. Не ко всем, конечно. Тех, кто не умеет или не любит работать, я не уважал и вряд ли когда-нибудь зауважаю. А зауважал я тех, кто не любит делать чужую или ненужную работу. И произошло это, когда я с помощью оперативной техники поближе познакомился с американским послом Рэем Гэлбером.

Я давно подозревал, что и сам я тоже немножко лентяй. Возможно, я обленился бы еще больше, но наша суровая действительность и некоторые сопутствующие обстоятельства к этому не очень располагали. Что я имею в виду? А вот что!

Испокон веку во всех советских учреждениях, где водятся какие-нибудь секреты, повелось экономить на вспомогательном персонале. И потому, будь то министерство обороны, внутренних или иностранных дел, КГБ, прокуратура или какое другое ведомство, везде можно было наблюдать одну и ту же картину: здоровые мужики, имеющие к тому же достаточно высокие чины и должности и получающие большую зарплату, одним пальцем тюкают на пишущей машинке или орудуют «цыганской» иглой, заправленной суровой ниткой, сшивая очередной том с секретной перепиской! То есть выполняют работу, которую должны делать машинистки, технические секретари или делопроизводители!

И невдомек тем, кто составлял штатное расписание, что на повышенную зарплату любого из этих чиновников можно нанять трех, а то и больше машинисток или делопроизводителей, которые в свою очередь разгрузят нескольких таких, как они, от малоквалифицированной и нудной работы и дадут возможность заниматься основным делом, ради которого им и даны высокие должности и звания и за которое им платят большие деньги.

В западных странах давно поняли всю нелепость такой ситуации. В США или какой-нибудь европейской стране никому и в голову не придет загружать высокооплачиваемого сотрудника технической работой. И потому в любое государственное учреждение (не говоря уже о частных фирмах!) основной и вспомогательный персонал нанимается в пропорциях, которые нам не грезились даже в самых фантастических снах. При сокращении штатов в первую очередь увольняют чиновников, а не секретарей и машинисток, на которых во всех государственных учреждениях ощущается постоянный дефицит.

Вот и американский посол, в отличие от того же Гладышева, никогда не писал от руки секретные документы и шифртелеграммы, а вызывал свою секретаршу, диктовал ей текст, она стенографировала, а потом сама печатала нужный документ и приносила ему на подпись. И даже многие входящие документы Гэлбер заставлял читать вслух!

А раз так, то каждое произнесенное в его кабинете слово сразу фиксировалось в квартире Борисова на пленку! Ну как после этого мне было его не уважать?! Ведь если бы он не был лентяем, мы никогда не узнали бы многого из того, что содержалось в секретной переписке, не говоря уж о самых интимных сторонах деятельности американского посольства в стране!

А так дважды в день, а если речь шла о каком-то важном сообщении, то немедленно после перевода Татьяна клала мне на стол черную папку с аннотациями всех разговоров, происходивших в кабинете Гэлбера, и дословной расшифровкой наиболее важных из них.

В один из дней, а, точнее, накануне Рождества, в кабинете американского посла состоялось узкое совещание с участием первого советника, резидента ЦРУ и еще какого-то дипломата, чей голос по коротким репликам нам не удалось идентифицировать, на котором Гэлбер в деталях изложил поступившую из госдепартамента ориентировку с разъяснением перспективной политики США в Африке на грядущее пятилетие.

По заключению нашей информационной службы, ценность этого материала для советских внешнеполитических ведомств была исключительно велика!

Очень быстро обнаружилась еще одна интересная особенность.

Я уже касался того, как строятся взаимоотношения между советскими послами и резидентами КГБ. Как и следовало ожидать, в американских посольствах имели место почти такие же проблемы, и каждый дуэт — посол и резидент ЦРУ — решал их по-своему.

Что касается Гэлбера и Копленда, то было очевидно, что ведущую роль в этом дуэте играет посол. Копленд явно был заинтересован в его расположении, надеясь, видимо, заручиться поддержкой Гэлбера и с его помощью упрочить свое положение в ЦРУ.

В значительной мере по инициативе Копленда установилась такая практика: каждое утро он заходил в кабинет Гэлбера и информировал его по всем текущим вопросам, после чего происходил обмен мнениями и определялась единая позиция резидентуры ЦРУ и посольства для доклада в Вашингтон.