Агентурная сеть

— Поверьте, у меня на этот счет есть свои причины. И отец был совершенно прав, когда не стал рассказывать вам о своем участие в Сопротивлении.

— Еще раз простите меня, месье Сервэн, но мне трудно это понять! — дожимал его Усалев. — Какие могут быть основания, чтобы стыдиться своего участия в борьбе с фашизмом? Во всяком случае, во имя памяти героев Сопротивления и всех павших в той войне я не имею права ни умалчивать, ни тем более искажать правду!

Наступила длительная пауза. Почти минуту бобины магнитофона вращались вхолостую.

— К сожалению, — снова раздался голос Сервэна, — я ничем не могу вам помочь. Я не знаю никаких подробностей о прошлом моего отца и не располагаю его личным архивом. Думаю, такого архива вообще не существовало никогда!

Трудно было не поверить Сервэну! Такого архива действительно не существовало, как не существовало и всего, что было связано с мнимым сотрудничеством его отца с советской разведкой!

Последняя фраза была откровенным сигналом к окончанию беседы.

Так оно и случилось. Последовали обоюдные заверения в совершеннейшем почтении, пожелания творческих и служебных успехов, после чего Сервэн проводил Усалева к выходу…

На следующий день, а это была пятница, глава советской правительственной делегации устроил пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов. Пока пришедшие в совпосольство журналисты слушали заместителя министра иностранных дел, мы с Усалевым уединились в моем кабинете и подвергли состоявшуюся накануне беседу с Франсуа Сервэном всестороннему анализу.

Мы, как пишут в коммюнике, с удовлетворением констатировали, что беседа в целом прошла по намеченному плану, хотя ее конечный результат оказался не совсем таким, как мы ожидали.

— Почему он все-таки не завел разговор о моем посредничестве? — недоумевал Усалев.

— Видимо, уж очень убедительно ты сыграл роль журналиста, — предположил я. — И потом Сервэн — мужик осмотрительный. Ему нужно подумать, все взвесить. Я уверен — он обязательно встретится с тобой еще раз!

— Но он даже не спросил, где я живу! — заметил Усалев.

— Не волнуйся. Если ты ему понадобишься, он тебя найдет!..

Мы писали шифртелеграмму в Центр, не догадываясь, что в четверг произошло еще одно событие, которого мы давно ждали, но повлиять на сроки которого при всем желании никак не могли.

За два часа до того, как Усалев позвонил в квартиру Франсуа Сервэна, «Мека» вызвали в дорожную секцию комиссариата полиции, обслуживающего район, где располагалось совпосольство. Беседовавший с ним офицер дорожной полиции (как потом оказалось, это был сотрудник специальной секции «Руссо» капитан Соу) детально интересовался порядком оформления на работу в совпосольство, его служебными обязанностями, взаимоотношениями с советскими гражданами, а в конце беседы без лишних церемоний обязал «Мека» периодически приходить к нему в комиссариат и докладывать обо всем увиденном и услышанном на территории совпосольства.

Так в течение полутора месяцев «Мек» стал агентом-двойником: теперь он работал на две спецслужбы сразу!

28

Состояние, в котором мы с Усалевым пребывали все последующие дни, можно охарактеризовать как «томительное ожидание».

Каждый новый день начинался с надежды, что вот сегодня, наконец, Франсуа Сервэн разыщет Усалева, и заканчивался надеждой, что уж завтра непременно такая встреча состоится. Но день проходил за днем, до отлета Усалева из страны их оставалось все меньше и меньше, а так необходимая нам встреча, которая должна была стать поворотным пунктом в вербовочной разработке сотрудника французской контрразведки, все никак не происходила.

Наблюдение за Франсуа Сервэном, в том числе контроль его домашнего телефона, показывали, что в распорядке дня советника не произошло никаких существенных изменений и вообще он ведет себя так, словно никакого разговора с Усалевым не было и его совершенно не заботит, будет издана книга или нет. И по мере того, как проходили дни, а Сервэн не предпринимал никаких шагов, чтобы вступить с Усалевым в контакт, и не проявлял никаких признаков беспокойства или тревоги, наша надежда на успешное завершение этого дела становилась все призрачнее и призрачнее.

Периодически происходили события, на какое-то время отвлекавшие нас от безрадостных мыслей и несколько приподнимавшие день ото дня ухудшавшееся настроение.

Так, очередной почтой из Центра поступили первые сведения на некоторых корреспондентов «Бао», полученные в результате перевода и анализа писем, поступивших на арендованный им почтовый ящик и перехваченных нашим агентом на центральном почтамте. В числе этих корреспондентов оказались довольно интересные лица, и их связь с «Бао» добавила несколько новых штрихов к его портрету.

Одним из них оказался брат «Бао», работавший в китайском торгпредстве в Токио.