Агентство «Томпсон и K°»

События подтвердили его правоту. Утром 29 апреля он оказался возле афиш: в тот момент, когда расклейщики агентства Бекера прикрепляли последнюю полосу. На сей раз удар оказался более мощным. Разом понизившись на 6 фунтов, цена упала до 50. «Томпсон и K°» с очевидностью были повержены. Могли ли они, будучи в здравом уме, убавить хотя бы шиллинг?

И в самом деле, весь день они не подавали признаков жизни. Робер посчитал, что город завоеван.

Но 30 апреля его ожидало неприятное пробуждение. Ночью афиши Томпсона были сорваны. Их заменили новые, броские до того, что затмевали солнце. И на этих афишах огромного размера было напечатано большущими буквами:

СТОИМОСТЬ МАРШРУТА, ВКЛЮЧАЯ ВСЕ РАСХОДЫ: 40 ФУНТОВ.

Если Бекер надеялся повергнуть Томпсона, то Томпсон хотел раздавить Бекера. И весьма преуспел в этом!

Тысяча франков за путешествие продолжительностью 37 дней составляли около 27 франков в день! Это был минимум, за пределы которого, казалось, выйти невозможно. И таково, видимо, было мнение агентства Бекера, потому что день прошел без каких-либо признаков жизни с его стороны.

Однако Робер еще надеялся. Ему хотелось верить, что назавтра дело примет такой неожиданный оборот, какой, говорят, случается в последнюю минуту. Письмо, которое он получил вечером того же дня, лишило его этой иллюзии.

Без каких-либо объяснений ему назначали встречу на завтра, 1 мая, в девять часов утра. Разве у него не было оснований для опасений в связи с этим приглашением после всех известных ему событий?

Незачем говорить, что на встречу он явился точно в назначенное время.

– Я получил письмо, – сказал он, адресуясь к заместителю директора, принимавшему его вторично.

Но тот прервал его. Он не любил лишних слов.

– Прекрасно! Прекрасно! Я только хотел вам сообщить, что мы отказались от путешествия на три архипелага.

– Как!?.. – воскликнул Робер, удивленный невозмутимостью, с которой ему преподнесли эту новость.

– Да, и если вы видели хотя бы несколько афиш…

– Я их видел, – подтвердил Робер.

– …в таком случае вы должны понять, что мы не можем продолжать в этом духе. При цене в сорок фунтов путешествие становится надувательством для агентства или для путешественников, а может быть, и для тех, и для других. Чтобы осмелиться предлагать его на этих условиях, надо быть либо шутником, либо глупцом. Середины здесь нет!

– А как же агентство Томпсона? – намекнул Робер.

– Агентство Томпсона, – решительным тоном заявил заместитель директора, – управляется либо шутником, совершающим глупости, либо глупцом, выкидывающим шутки. Выбирайте что хотите.

Робер разразился смехом.

– А как же ваши клиенты? – возразил он.

– Почта уже вернула им задаток в двойном размере ради справедливого возмещения ущерба, и я просил вас прибыть сегодня утром, как раз чтобы договориться на этот счет и с вами.

Но Робер не хотел возмещения ущерба. Вознаграждение за выполненную работу – нет ничего более естественного. Что касается спекуляций на трудностях, с которыми столкнулась нанявшая его фирма, – это было не в его вкусе.

– Очень хорошо! – одобрил собеседник, не настаивая ни в малейшей степени. – Впрочем, могу отплатить вам добрым советом.

– Каким именно?

– Да просто отправиться в агентство Томпсона для выполнения той роли, которая предназначалась вам здесь. И я разрешаю вам представиться от имени нашей фирмы.

– Слишком поздно, – возразил Робер. – Место занято.

– Уже? Откуда вы знаете?

– Из афиш. Агентство Томпсона уведомляет о переводчике, с которым я безусловно не могу соперничать.

– Значит, все это только из афиш? – Только.

– В таком случае, – заключил заместитель директора, вставая, – все-таки стоит попытаться, поверьте мне.

Робер вновь очутился на улице, очень разочарованный. Едва полученное место ускользнуло от него. И он снова оказался без работы. Что касается совета заместителя директора агентства Бекера, то к чему он? Какова вероятность, что место свободно? С другой стороны, однако, не следует ли использовать свой шанс до конца?

Пребывая в нерешительности, он доверился случаю. Но определенно небо взяло его под свое особое покровительство, ибо он бессознательно остановился именно перед конторой Томпсона, когда часы по соседству пробили десять.

Не слишком уверенно он постучал в дверь и, открыв ее, попал в просторный зал, довольно роскошный, посередине которого ряд окошечек образовывал полукруг. Их было не меньше пятнадцати. Одно из них, впрочем единственное, открытое позволяло увидеть служащего, поглощенного работой.