Агент таурель-класса

Я механически переставляла ноги, тщательно прокручивая в голове события недавнего прошлого и собственные ощущения. Что меня так напрягло при первом же взгляде на белоснежный песок? Я ведь совершенно точно не хотела идти к одинокому валуну, но просто вариантов не оставалось. Почему интуиция сразу забила в набат?

На Цварге не было пустынь, и я себе плохо представляла, как они должны выглядеть вживую, но мне неоднократно попадались картинки похожей местности в инфосети. Может, меня напряг цвет песка? Обычно он жёлтый, от светло-ванильного до тёмно-горчичного. Возможно, дело в том, что он был молочно-белым?

«Нет, – возразил внутренний голос. – Песок бывает чёрным вулканическим, ярко-жёлтым канареечным и даже розовым, на берегах тропических островов. На Миттарии известны пляжи с синим и фиолетовым песками, которые образуются из-за большого содержания перемолотых фосфоресцирующих кораллов. Дело точно в другом».

Я мотнула головой, пытаясь вспомнить всё, что знала о пустынях. На М-147, к примеру, где проводились самые известные на всю галактику аэрогонки, на записях с голокамер были видны скалы, покрытые юккой, алоэ и песчаной акацией. Когда участники вылетали с трасс, то их искорёженные гоночные флаеры часто попадали в густые заросли верблюжьих колючек. От такого столкновения всё мгновенно вспыхивало, и участники могли запросто погибнуть, так и не успев выбраться из железной коробки… Если бы растительности на М-14 было меньше, а песка больше, то трассы были бы куда более безопасными. На человеческом Захране на территории пустынь и вовсе росли высокие кактусы, спели арбузы, а время от времени голоканал «Экзотические Миры Федерации» показывал рослых горбатых животных, с громким чавканьем жующих эти растения.

Выходит, здесь, на Ларке, подсознание сразу отметило абсолютную безжизненность песков, и именно эта странность заставила так сильно напрячься. И как показало нападение хтэрра – не зря. Очевидно, эти твари поедают всё, что видят, будь то растения или животные, оставляя после себя лишь безжизненные крупные валуны, да и те песчаные черви явно пытались облизать и проглотить. Иначе с чего последним быть такими ядовитыми?

Кожа на ладонях стремительно затягивалась от полученных волдырей, но я прекрасно отдавала себе отчёт, что мне повезло: и с врождённой регенерацией, и с тем, что Арх-хан захотел помочь.

– Как же нам всё-таки повезло.

Я сбилась с шага, обнаружив рядом с собой Джереми. Оказывается, я так глубоко погрузилась в размышления, что не замечала ничего вокруг.

Впереди, метрах в двадцати, шли трое ларков, которые через плечо перекинули куски срезанной с хтэрра шкуры. Чешуя фантастически переливалась, когда на неё попадали редкие солнечные лучи, пробиравшиеся через плотный лиственный занавес. Мурашки пробежали от шеи до самого копчика, стоило посмотреть на неё и вспомнить габариты песчаного червя.

– Да, нам очень повезло остаться в живых, – пробормотала я машинально.

Палеонтолог поморщился, обернулся по сторонам, словно проверяя, слышит ли нас кто-либо, и понизил голос:

– Я понимаю, что это прозвучит немного кощунственно, но нам довелось увидеть живое ископаемое своими глазами. Посуди сама, Лейла, кто может похвастаться тем, что встретил настоящего песчаного червя, населявшего планету десятки тысячелетий назад? Вселенная, это же какой бесценный материал… Вот бы выпросить у них кусок чешуи и костей. Я не рискнул взять кровь червя в пробирку, так как по одному взгляду на лица ларков стало понятно, что они не дадут…

Джереми бормотал что-то ещё, а я почувствовала, как в груди ощутимо кольнуло ледяной иглой. Это оно. Это точно оно! Интуиция агента таурель-класса взвыла сигнальной сиреной.

«Десятки тысячелетий назад?»

– Джереми, а ты… м-м-м… уверен? – Я облизала пересохшие губы и постаралась не выдать внезапно охватившего волнения. – Может, это какой-то современный гибрид пресмыкающихся?

– Лейла, конечно же, я уверен! – Палеонтолог бросил в ответ возмущённо-оскорблённый взгляд. – Посмотри на костяной гребень на голове и рудиментарное утолщение на хвосте.

Таноржец кивком головы указал на скальп хтэрра, который нёс молодой ларк с хвостом чуть ниже лопаток.

– У современных пресмыкающихся на любой из планет Федерации, где они водятся, хвосты к концу сужаются, чтобы было удобнее ползать и не застревать в почве. То же касается и выпирающего гребня. Это результат эволюции. Отсутствие зрачков – атавизм. Также столь крупные рептилии, способные заглотить жертву целиком, не имеют ядовитых желёз. Пока ларки разделывали хтэрра, я успел внимательно рассмотреть пасть животного. Ох, как же я хотел бы получить кровь этого животного! Жаль, что не получилось, они всё закопали в песок…

– Да, жаль, – откликнулась я на автомате, вновь обдумывая мысль про то ископаемое.