Агент Коминтерна

В июле 1937 года в Москву срочно вызвали Милана Горкича. Он предполагал, что ему устроят «головомойку» за провал операции с пароходом «Корсика». Некоторые из друзей пытались уговорить Горкича остаться в Париже, но он отказался. Представитель КПЮ в Коминтерне Иван Гржетич писал ему из Москвы, что некоторых югославских коммунистов уже «поглотила неизвестность», на что Горкич ответил: «Сообщи, кого из наших людей поглотила неизвестность. Это мы должны точно знать»^[25]. «Если я не поеду, меня обвинят в том, что я предатель, вор, который сбежал с партийной кассой, агент полиции или Уолл-стрита», — говорил он в то время одному из своих друзей^[26].

Горкич уехал в Москву, и больше его никогда не видели. 19 августа он был арестован, обвинен в том, что он является «английским шпионом», и расстрелян 1 ноября 1937 года.

Есть предположения, что и Тито мог приложить руку к печальной судьбе Горкича. «Прежде всего я получил задание от Коминтерна скинуть все руководство, которое тогда находилось за границей», — вспоминал он сам много лет спустя^[27].

Каким образом он должен был это сделать, Тито не уточнил. Но вряд ли он мог сыграть какую-нибудь роль в аресте Горкича — решение об этом принималось на совсем другом, гораздо более высоком уровне.

В момент отъезда Горкича в Москву Тито был в Югославии. Там подбирал новые партийные кадры и сообщал о них в Москву. Коммунистов в Югославии было мало — в 1937 году их насчитывалось не более 1500 человек, да и к тому же их большая часть находилась в эмиграции или в тюрьмах. Только за 1935–1936 годы власти арестовали 950 членов партии.

Волей-неволей приходилось создавать партийные организации практически с нуля. В начале 1937 года Тито встретился в Загребе с 26-летним Милованом Джиласом, приехавшим из Белграда. Джилас был родом из Черногории, он изучал литературу и право в Белградском университете, вступил в КПЮ и уже отсидел три года в тюрьме. Причем «сидеть» ему пришлось с Моше Пьяде, которого Тито хорошо знал по своему тюремному сроку.

Между Тито и Джиласом завязался разговор о партийных делах. Джилас отметил про себя, что он уже где-то видел этого человека, но никак не мог припомнить, где именно. Он вспомнил об этом только на обратном пути в Белград, в поезде: это же был человек с портрета, который показывал ему Моше Пьяде в тюрьме. А на том портрете был изображен рабочий Броз. Так, значит, Тито и есть рабочий Броз!^[28]

Вероятно, Джилас познакомил Тито с Александром Ранковичем — 28-летним сербским коммунистическим и профсоюзным активистом. Партийная карьера Ранковича была чем-то похожа на карьеру Тито: рабочий, член профсоюза, член КПЮ, подпольщик. В 1928 году он издавал в Белграде нелегальную коммунистическую газету и был арестован. Во время следствия его били, но никого из товарищей Ранкович не выдал. Суд приговорил его к 6 годам тюрьмы, которые он провел в тюрьмах Сремска-Митровицы и Лепоглавы. Теоретически они могли даже встречаться с Тито в тюрьме, хотя об этом ничего не известно. В 1936 году, уже отсидев свой срок, он стал членом Сербского краевого комитета партии и одним из немногих из его состава избежал ареста.

В отличие от пылкого и прямолинейного черногорца Джиласа, серб Ранкович был очень спокойным и сдержанным, но не менее решительным человеком. Вместе они привлекли к работе студента Белградского университета Иво Лолу Рибара. Он стал руководителем югославского комсомола и был назначен руководителем Центральной молодежной комиссии при ЦК КПЮ.

Иво Лола Рибар родился и вырос с состоятельной семье, а его отец — доктор Иван Рибар был известным югославским политиком леводемократического толка и избирался депутатом парламента от Демократической партии и председателем Учредительной скупщины. Потом Рибар все больше и больше «дрейфовал» влево и перед войной уже сотрудничал с коммунистами. Во время войны погибнут оба его сына, в том числе и Иво Лоло.

Но тогда, в 1937 году, Джилас и Ранкович, отдавая должное способностям 21-летнего студента, были недовольны его «буржуазными» манерами. Он модно одевался, а Джилас никак не мог привыкнуть к его привычке гасить не докуренные до конца сигареты. В общем, его считали пижоном. Но со временем Иво Лоло Рибар станет одним из самых любимых членов партии.

Еще одним «человеком Тито» стал уже знакомый ему Эдвард Кардель, приехавший в 1937 году из Москвы в Югославию.

В марте 1938 года, когда Тито приезжал в Белград, Джилас и Иво Лоло Рибар познакомили его с журналистом Владимиром Дедиером. Дедиер уже успел поработать корреспондентом самой известной сербской газеты «Политика» в Лондоне, побывать в качестве журналиста в Испании и при этом принимал участие в коммунистическом движении. Позже он станет личным биографом Тито и посвятит изучению его биографии практически всю свою жизнь.

Таким образом, вокруг Тито собралось несколько коммунистов молодого поколения, которые вскоре станут основой нового руководства партии…