Агент из Кандагара

В отеле его действительно ждали. Он успел только подняться в номер, оставить свои вещи и умыться. Затем спустился вниз, и они поехали обратно в аэропорт. Через три часа он был в Карачи, где погода была еще более изнуряющей. К тому же здесь была высокая влажность. Провожатый за все время полета в самолете не произнес ни слова. Они вышли из терминала, благо здесь не нужно было на выходе показывать свои паспорта, и прошли к серому внедорожнику с затемненными окнами, стоявшему у выхода. Когда они забрались в салон, водитель сразу рванул с места, словно опасался, что его остановят. По-прежнему никто и ничего не собирался объяснять. Маджид никогда не был в Карачи и поэтому с любопытством оглядывался, пытаясь хотя бы понять, по каким улицам они едут. Но понять это было невозможно. Примерно через полтора часа автомобиль въехал под какой-то навес, и они, наконец, остановились. Карачи был не только крупнейшим городом Пакистана, расположенным на берегу Аравийского моря. Это был крупнейший мегаполис современной мусульманской цивилизации, в котором проживало почти десять миллионов человек. Город со своими пригородами раскинулся на несколько десятков километров по побережью, вытянувшись с востока на запад.

Маджид и его провожатый вошли в дом, в большую, просторную комнату. Из соседней комнаты сначала вышел пожилой мужчина невысокого роста, который приветствовал гостей и попросил их подождать. Затем он вышел, и они, оставшись вдвоем, терпеливо ждали, когда к ним выйдет хозяин дома. Дверь открылась, и из соседней комнаты вышла женщина лет сорока пяти, одетая в традиционную пакистанскую одежду белого цвета. Но на голове не было традиционного платка. Немного вытянутое лицо, характерное для местных жительниц, смуглая кожа, черные волосы, крупные черты лица. Провожатый поклонился и вышел, словно ждал именно ее.

– С приездом, – сказала на хорошем английском языке эта дама, – добро пожаловать в Карачи!

– Здравствуйте, – удивленно ответил Маджид. В мусульманских домах не принято, чтобы гостей встречала женщина, подумал он. Тем более если она выходит, не покрыв голову.

Словно прочитав его мысли, она улыбнулась.

– Удивлены, что вас встречает дама? – спросила она.

– Немного, – признался Маджид, – мне казалось, что Пакистан более традиционная страна, чем мой родной Ливан.

– Так и есть, – кивнула она, – здесь масса своих условностей. Особенно в Карачи. Даже будучи премьер-министром, Беназир Бхутто должна была появляться в платке. Да будет Аллах милостив к ней. – Она достала сигареты и закурила.

– И к вашим родственникам и знакомым, – сказал традиционную фразу Маджид. – Значит, вы хозяйка этого дома?

– Нет, – улыбнулась она, – я не хозяйка. Я – профессор Бегум Гюльсум Сайед; возможно, вы про меня слышали.

– Вы профессор Сайед? – не поверил Маджид, изумленно глядя на женщину. – Я читал ваши работы в Кембридже. Но вы работали в Америке, кажется, в Гарварде…

– Я уже полтора года работаю здесь, – сообщила она, – в нашей лаборатории. А вы Маджид аль-Фаради, ученик профессора Тейлора. Все правильно? – Она не стала уточнять, что прилетела сюда из Австралии под чужим именем и уже полтора года работала над проблемой, которая должна была стать проблемой и самого Маджида.

– Да, – растерянно кивнул он, – но почему позвали меня, если здесь есть такой специалист, как вы?

– Я специалист по физическим свойствам химических элементов и их соединений, – напомнила профессор Сайед, – а вы специалист в очень интересной области химических технологий. К сожалению, ваш предшественник погиб при невыясненных обстоятельствах, когда в прошлом году вернулся в Великобританию, за своей семьей. Здесь считают, что его убрали англичане, которые не могли допустить, чтобы такой известный специалист оставался работать в Пакистане.

– Почему? – растерянно спросил Маджид.

– После того как наши соотечественники создали свой сверхсекретный ядерный объект в Кахуте, около Исламабада, и появилась возможность получать обогащенный уран благодаря мужеству, смелости и находчивости Абдул Кадир-хана, англичане стали проверять всех специалистов из нашей страны, занятых проблемами химии и физики. Вы ведь наверняка знаете, что многие направления в области химии уже засекречены. Все работы по ядерному магнитному резонансу и ядерному квадрупольному резонансу, как и по гамма-резонансной спектроскопии, были засекречены.

– «Эффект Мёссбауэра», – кивнул Маджид. – Но в Кембридже мне разрешен доступ к подобным материалам.

– Вы же не пакистанец, а араб, – напомнила профессор Сайед, потушив первую сигарету и сразу доставая вторую, – для них это пока большая разница. А нам нужен специалист в области синтеза химических элементов с применением новых технологий.

– Поэтому меня так срочно нашли? – тихо уточнил Маджид.

– Да.