Агент абвера. Повести

Стал чекистом и Мокий Демьянович. Он получил назначение в Вентспилс, а Богданов служил в Риге. Они встречались редко, но зато каждая встреча приносила им большую радость. У них было много общего, и друзья вели долгие задушевные разговоры. Мокий Демьянович уважал Богданова, прислушивался к его мнению.

Подойдя к Богданову во время перерыва, Каращенко спросил:

— Николай, ты понимаешь, что происходит?

— Что тут понимать! Одно ясно — немцы собираются перейти границу. Войны не миновать.

— Я тоже так думаю. Впрочем, мы с тобой вояки старые, не подведем, если что. Но вот как можно защищать границу, не отвечая на провокации? Не пойму.

В глазах Богданова мелькнула неясная тень тревоги. Что он мог ответить другу, если сам знал не больше его?

— Сидеть сложа руки, Мокий, нам нельзя. Это ясно. Да, откровенно говоря, если немцы перейдут границу, поздно будет разбираться, провокация это или нет. Начнется бой. К этому и надо готовиться. В конце концов, и провокаторов бить надо. В этом я убежден.

— Так–то так, — ответил Каращенко, — только нервируют эти предупреждения «не поддаваться на провокацию». Ведь немцы просто обнаглели.

— Ребята в Риге мне говорили, что обстановка с каждым днем обостряется, — в раздумье произнес Богданов. — На границе то и дело стычки. Немцы войска подтягивают… Быть большой грозе — не иначе.

— Ничего, выстоим, — твердо произнес Каращенко и шутливо добавил: — Не зря же мы с тобой из одного котелка щи хлебали!

— Не зря, — серьезно ответил Богданов.

Вечером двадцать первого июня вместе с группой чекистов старший лейтенант Каращенко и капитан Богданов выехали из Лиепаи в Ригу — там их ждали дела. Офицеры молчали. Лица их были суровыми, озабоченными. Не слышалось ни привычных шуток, ни смеха.

Минула ночь. Несмотря на все опасения и догадки, никто из чекистов и не подозревал, что самое страшное началось. В тот ранний предутренний час, когда они подъезжали к Риге, в пограничной тишине уже прогремели первые выстрелы Великой Отечественной… О начале войны офицеры узнали лишь в городе.

— Видишь, как быстро началось, Николай, — сказал Каращенко, прощаясь с Богдановым. — Когда еще увидимся теперь? Ну, не поминай лихом.

— Да, началось. Ждали провокации, пришла война. Что ж, до свидания, до скорой встречи после победы.

Друзья пожали друг другу руки, обнялись и разошлись.

Мокий Демьянович быстро покончил с делами и выехал в Вентспилс. Там уже полыхали пожары. В военном городке было пустынно и тихо. Подразделения заняли оборону на подступах к городу.

Немногочисленный Вентспилсский гарнизон оказался в сложной обстановке. Немцы основной удар направили на Ригу. Быстро продвигаясь на восток, они хотели отрезать нашим войскам пути отхода из города.

Вскоре стало известно, что фашистские войска прорвались к столице Латвии. Оставаться на месте значило неминуемо попасть в окружение. Начальник гарнизона решил соединиться с частями, защищавшими Ригу. Подразделения тронулись в путь и тридцатого июня подошли к Риге. Враг встретил сильным минометным и пулеметным огнем. Пришлось обходить город с юга.

Шли всю ночь. Наступил робкий серый рассвет. Хмурилось небо. Колонна усталых, измотанных долгим переходом людей медленно тянулась по узкой, вьющейся среди торфяных болот дороге. Грузовики забуксовали на топком месте. Неподалеку чернел лес. Справа и слева от дороги, куда ни глянь, — топь, поросшая кустарником, травой. И вокруг — безмолвие.

— Завтракать! — разнеслось по колонне.

Кто прилег на мокрую траву и тут же уснул, не дожидаясь еды, кто потянулся к кухне. Но не успели люди наполнить котелки кашей, как из–за болота, метров с трехсот, по колонне шквальным огнем ударили минометы и пулеметы.

Мины гулко рвались в гуще колонны, заглушая крики раненых, ржание лошадей.

— Артиллерию вперед! — приказал командир полка.

Но полк остановился в месте, неудобном для обороны. Орудия попали в трясину, и бойцы, развернувшиеся в цепь, остались без огневой поддержки. Батальоны залегли.

К вечеру стало ясно, что полк больше не может сдерживать врага. Почти все офицеры погибли. Уцелевшие бойцы с оружием в руках пробивались из окружения. Тяжелое ранение получил и Мокий Демьянович. Осколки мины перебили предплечье левой руки, повредили ноги.

Старшина Гречко и рядовой Попов забинтовали Каращенко раны, посадили его в седло, сами вскочили на коней и поскакали в лес. Они хотели добраться до Даугавы, переплыть ее — и к своим. Но — не повезло. Фашистские мотоциклисты уже разъезжали по дорогам. Едва завидев всадников, немцы обстреляли их из пулеметов.

— Надо коней бросать, товарищ старший лейтенант, — устало проговорил старшина Гречко. — Верхом незаметно не проберешься.

— Хорошо, расседлайте лошадей и оставьте в лесу, — согласился Мокий Демьянович.