Агасфер. В полном отрыве

Особый отдел был создан при Департаменте в начале 1898 года – в связи с небывалым ростом в России революционного движения и возросшим в разы объемом перехваченной конспиративной переписки. По достоинству ценя способности Зыбина, начальство в порядке исключения разрешило ему работать не в Департаменте, а на специально снятой квартире. Не без основания опасаясь, что революционеры вполне могут расправиться с человеком, без труда раскалывающим любые их секреты, департаментское начальство приставило к Зыбину охрану и держало его адрес в строжайшем секрете.

Но Герасимов не был бы начальником охранного отделения, если бы не вызнал и этот секрет. Он знал и адрес, и даже то, что в парадную дверь квартиры было бесполезно стучать или звонить: доверенные курьеры проникали в обиталище легендарного криптолога с черного хода.

Поднявшись по заплеванной лестнице на четвертый этаж, Герасимов открыл дверь нужной квартиры специально изготовленным со слепка ключом. Вскочившие было при виде неурочного посетителя дюжие охранники из городовых быстро успокоились, узнав полковника.

Несмотря на ранний час, Иван Александрович уже был погружен в работу. Неприветливо поприветствовав посетителя, он кивнул ему на диван и снова склонился над бумагами, завесив длинными черными волосами совершенно желтое лицо человека, почти не бывающего на свежем воздухе.

Несмотря на то что Герасимова самого ждала на Гороховой куча дел, он покорно присел на продавленный дерматин дивана. Спорить, а тем паче ссориться с Зыбиным было бы неразумным: заупрямившись, тот вообще мог дать начальнику охранки от ворот поворот и предложить полковнику идти со своей нуждой по официальной инстанции, то есть действовать через директора Департамента.

Наконец, покончив с очередной расшифровкой, Зыбин устало потянулся на стуле, обеими руками откинул волосы и повернулся к Герасимову:

– Ну а у вас что за нужда ко мне, господин полковник?

– Да вот, попалась в руки одна цедулка любопытная, – засуетился тот, протягивая криптологу конверт с телеграфной лентой. – Как говорится, с пылу, с жару…

Зыбин нетерпеливо открыл конверт, осторожно растянул перед собой на столе ленту, всмотрелся и поднял удивленный взгляд на Герасимова.

– Действительно, любопытно. С чего бы вашей охранке, господин полковник, интересоваться военными шифрами? Нешто и в штабах нашей армии революционная зараза завелась?

Полковник, избегая ответа, только развел руками и тонко улыбнулся, всем своим видом показывая, что говорить о подробностях не имеет права.

Хмыкнув, Зыбин вооружился карандашом и, что-то бормоча под длинный крючковатый нос, стал пересчитывать знаки на ленте, делая на клочке бумаги пометки. Минут через пятнадцать он снова разогнулся:

– Очень, очень интересно! Я гляжу, наши военные делают заметные успехи в шифровании своей переписки! С этаким я еще не сталкивался – переработанный русский биграммный ключ почти на полторы тысячи шифровеличин…

Герасимов кашлянул:

– Иван Александрович, а есть ли надежда разобраться в этой чертовщине?

– Разобраться можно во всем, – перебил его Зыбин. – Только времени сей разбор может занять очень много. Вот если бы вы могли мне назвать хотя бы пару ключевых слов, которые с большой долей вероятности были употреблены при составлении сей шифровки – это бы значительно ускорило дело.

– Можно попробовать, – осторожно согласился Герасимов. – Я бы, скажем, не удивился, если в этой депеше упоминалось слово «проводник» – в железнодорожном значении, разумеется. И фамилии: Быков, Нечипорук, Дубинин…

– Ага! Ага! Теперь помолчите, господин полковник, прошу вас!

Оборвав начальника охранки, Зыбин принялся с лихорадочной быстротой выстраивать на бумаге короткие вертикальные колонки цифири. Минут через пять он снова разогнул сутулую спину и протянул Герасимову клочок бумаги:

– Вот, пожалуй, и все, – с ноткой разочарования в голосе молвил он.

Дубинин указал [на] Быкова и Нечипорука, подменивших проводников вагона тчк действовать им разрешено только после Б тчк предполагаю зпт [что] там ожидается подсадка квч уборщика квч тчк нейтрализовать проводников желательно [до] этого тчк шум нежелателен тчк

– Ну, брат Иван Александрович, нет слов! – развел руками Герасимов. – Просто чудо какое-то: раз, два – и в дамках! Благодарю вас!

– Пустяки-с! – отмахнулся Зыбин. – Просто повезло: вы знали четыре слова. А засим, прошу меня извинить великодушно – работы много!

– Ухожу, ухожу, Иван Александрович! Умоляю только: подпись! Подпись под сей шифровкой можно как-нибудь расшифровать?

– Боюсь, что нет, господин полковник. У военных в ходу двойные четырехзначные цифровые коды для обозначений адресата и отправителя. Разгадать сей код невозможно, для этого нужен кодовый журнал соответствующей воинской части.

– Ну и ладно. Спасибо еще раз, господин Зыбин!