Агасфер. В полном отрыве

Неширокая кривая улица, выходящая на просторные магистрали Английского сеттльмента, сегодня была, как всегда, оживленной. Шофер то и дело сигналил клаксоном, прогоняя с дороги очередного грузчика с тюками на голове или уличного «ресторатора» с бамбуковым коромыслом на плече. На одном конце коромысла упруго покачивалась горящая печурка с котелком, в котором булькало бобовое масло, на другом висела корзина с разнообразными припасами и пищевыми ингредиентами. Пританцовывая на ходу, «ресторатор» успевал брякать проволочным кольцом с нанизанными на него медными обрезками и время от времени вскрикивать: «Чо! Чо![216]»

Одного такого «ресторатора» шофер никак не мог объехать: тот пританцовывал на ходу, поворачивался со своим огнеопасным коромыслом в разные стороны, выискивая проголодавшихся клиентов. Наконец, потеряв терпение, шофер наполовину высунулся из машины и так громко обругал живую помеху, что тот, наконец, нехотя освободил дорогу.

Агасфер, ничуть не рассерженный задержкой, невольно улыбнулся китайцу-«ресторатору», а тот, словно ожидая этого, подмигнул и ловко бросил на колени Агасферу комок бумаги. Тот осторожно развернул комок, ожидая найти там какую-нибудь дрянь, брошенную в отместку – однако нашел только записку.

Сегодня в полдень, угол Нанкин-роуд и второго переулка от Бунда. Помогай вам Бог, но лучше бы вы этого не делали…

(ключ)

Вместо подписи под двумя строчками был нарисован ключ.

Агасфер снова скатал бумажку в комок и бросил его в очередную канаву. Ему не составило большого труда догадаться, что автором записки был Павлов, имеющий за заслуги придворное звание камергера. Указанные в записки координаты означали ответ на просьбу Агасфера устроить ему-таки встречу с Безухим Ху или его людьми, переданную вчера через чаевщика Соломона. Значит, Павлов не только получил от него послание, но и успел договориться с китайским бандитом о встрече.

Нанкин-роуд была одной из самых оживленных торговых улиц Шанхая, и после завтрака Агасфер попросил шофера отвезти его к набережной Бунда. Там он отпустил его и не спеша направился в суматоху магазинчиков и лавок, коротая время до полудня. Точно рассчитав время, он оказался на нужном перекрестке ровно в назначенное время и стоял, прислонившись к стене и поигрывая цепочкой с ключами.

Время от времени его теребили уличные торговцы и зазывалы из окрестных лавок, но Агасфер только холодно глядел на приставал и отрицательно качал головой. Сделал было отрицательный жест и остановившему прямо напротив него маленькому толстому китайцу с полуседой косой. Китаец, похожий на добродушного божка из сувенирных лавок, что-то быстро говорил по-китайски и тянул его в распахнутые двери часовой мастерской.

– Отстань, ради бога! – не выдержал Агасфер. – Я не говорю по-китайски. Жду человека, понимаешь?

Услышав японскую речь, китаец осклабился, быстро закивал головой и, продолжая что-то говорить, сделал указательными пальцами жест, словно отрезал у себя уши.

Оглянувшись, Агасфер кивнул и шагнул за китайцем в лавку. Поминутно оглядываясь, тот быстро семенил впереди. Пройдя насквозь через лавку, он вывел Агасфера во внутренний дворик и повел его какими-то переходами и лестницами в другой дворик, потом в третий. Они то поднимались на уровень второго-третьего этажей, то спускались вниз, поворачивали, проходили внутренними коридорчиками, открывали двери, и Агасфер всерьез начал беспокоиться о том, что ни за что не найдет дорогу обратно, если его провожатый куда-нибудь исчезнет.

Наконец китаец поднялся по очередной лестнице, распахнул дверь и сделал Агасферу приглашающий жест. Агасфер зашел в какое-то низкое темное помещение, освещенное лишь слабым светом десятка-полутора масляных ламп, горящих над разложенными по всему помещению коричневыми циновками. Приглядевшись, он увидел, возле каждой лампы неподвижные фигуры. Он оглянулся: толстяка-китайца не было, он остался за закрывшейся дверью.

По удушливо-сладковатому запаху Агасфер догадался, что попал в одну из бесчисленных курилен опия.

Его тронули за рукав. Резко оглянувшись, он увидел щуплую детскую фигурку со старческим лицом. Безжизненно улыбаясь, ребенок тянул Агасфера за собой к проходу в стене. Агасфер послушно пошел за мальчиком-стариком и очутился в таком же помещении с лампами и циновками на полу. Разница была только в том, что здесь большинство мест для курения было пусто.

Провожатый подвел его к свободному ложу, жестом предложил лечь и занялся приготовлением трубки.

Агасфер в размышлении поскреб здоровой рукой щеку. Опыта курения опия у него не было, однако он знал, что одной «заправки» трубки хватает на затяжку-другую. И что курильщики со стажем, посещая притоны, иной раз выкуривают по десятку-другому трубок. Новичку, разумеется, хватит и одной-двух, и с этого к опию не пристрастишься. Но вдруг его перед важной встречей и с одной «развезет»? Отказаться? Тогда вполне могут показать на дверь: раз уж пришел – кури!