Агасфер. В полном отрыве

– Да, без флота мы бессильны, – с горечью заметил Николай. – Впрочем, это настолько очевидно, что… Вернемся к господину Витте, полковник. Разделяете ли вы его политические убеждения?

– Я военный, а не политик, ваше императорское величество.

– Что ж, благодарю за искренний ответ, полковник! А также за то, что вы приняли мое приглашение принять участие в этом скромном обеде.

Лавров поклонился, и когда император вновь направился к столу, не замедлил покинуть Сиреневый зал.

Выйдя из дворца, Лавров отмахнулся от дежурной кареты и пошел по аллеям Александровского парка к выходу, размышляя о странной просьбе императора принять участие в «интимном» обеде. Вопрос, который Николай задал ему, вполне уместно было задать и при французе. Теряясь в догадках, Лавров уже на дебаркадере Царскосельской станции пришел к единственному выводу: Николай хотел продемонстрировать ему восторженный патриотизм простого народа, к которому он, без сомнения, причислял и приглашенную депутацию СРН.

⁂

Между тем обед в Сиреневом зале дворца завершался. Поскольку приглашенные не выказывали намерений откланяться и уйти, Николай бросил быстрый взгляд на генерала Трепова, сидевшего от него по правую руку. Генерал все понял и, поднявшись с бокалом в руке, гулко откашлялся и, сделав ударение на первом слове, провозгласил:

– Последний тост, господа! Предлагаю еще раз выпить во здравие его императорского величества, его супруги и всего монаршего семейства! Ура!

Грянувшее ответное «Ура!» гостей заглушило перезвон сдвинутых бокалов.

– Его императорское величество ждут государственные дела, господа! – снова рявкнул Трепов.

– Да, к сожалению, – кивнул Николай. – Был рад видеть вас. Спасибо, братцы!

Поставив свой бокал, Николай повернулся и в сопровождении генерала Трепова быстро направился к выходу. Вслед за ним, дожевывая на ходу, на выход с явной неохотой потянулись и приглашенные.

– Александр Иванович! – окликнул вернувшийся в Сиреневый зал Трепов главу Союза доктора Дубровина. – Погоди-ка, разговор есть!

Дубровин с юных лет был ярым монархистом, искренне любил династию Романовых и столь же искренно ненавидел смутьянов и революционеров, смеющих покуситься на основы и сами принципы самодержавия в России. Военный врач, позже известный в Петербурге доктор-педиатр и чиновник медицинского департамента МВД, Дубровин всегда был активным участником возникшего движения для отпора революционным течениям любого рода. В сентябре 1901 года он без колебаний вступил в ряды одной из первых черносотенных организаций – «Русского собрания».

Возмущенный пассивностью его учредителей, доктор вскоре создал собственную право-монархическую организацию – Союз русского народа. Дубровин остро ненавидел евреев, считая их основной движущей силой революционных событий в России. Витте, женатый вторым браком на еврейке, был для Дубровина и его приспешников одним из самых ярких символов «либерального мракобесия», толкающего Россию к распаду и «конституционной пропасти».

Остановленный окликом Трепова, Дубровин с надеждой поглядел на грозного для многих (но не для него) генерала. Царское приглашение на «интимный» обед глава СРН рассматривал как прелюдию для пополнения кассы Союза, весьма оскудевшей в борьбе с революционерами и «жидовней». Однако обед кончился, а разговор с монархом на финансовую тему так и не состоялся. Может быть, государь поручил поговорить о деньгах в поддержку своих преданных сторонников Трепову?

– Пусть они уходят, – генерал мотнул роскошной шевелюрой в сторону приостановившейся без своего вождя депутации. – А вас, господин доктор, я попрошу пройти в мой кабинет…

Уведя Дубровина в отведенные ему во дворце апартаменты, генерал без промедления, по-солдатски, приступил к делу:

– Александр Иванович, мне показалось, что вы покидали Сиреневый кабинет с разочарованным лицом. Отчего бы это?

– Я буду откровенен, Дмитрий Федорович: мои люди, и в первую очередь я сам ожидали не столько моральной, сколько материальной поддержки нашего общего дела. Однако, к сожалению…

– Деньги, господин доктор, надобно зарабатывать! – прервал его генерал. – И не газетной визготнёй в «Московских ведомостях»[176], а конкретными делами! А что делаете вы?! Акцию в «адскими машинами»[177] ваши люди не только провалили, но и начали каяться в содеянном в иностранных газетах! Скажите спасибо мне: поверьте, стоило большого труда уговорить начальника подчиненной мне петербургской охранки полковника Герасимова запутать дело и спустить его на тормозах!

– Но в этом деле был замешан только один человек из нашего Союза, некто Казанцев, – попробовал возразить Дубровин. – Двух других исполнителей из негласной агентуры подобрал сам полковник!

– М-м-молчать! – рявкнул по-медвежьи Трепов. – Оба хороши!

Отодвинув с презрением рюмку, генерал набухал водки в винный бокал и залпом выпил, бросил в рот дольку лимона. Несколько успокоившись, он мирно продолжил: