Агасфер. Том 3

— Ах, простите меня! — сказала Горбунья, будучи не в силах справиться со смущением. — Теперь, когда вы все знаете, мне стыдно будет взглянуть на вас…

— Отчего же? Потому что вы страстно любите Агриколя? — сказала Адриенна. — Но в таком случае я должна умереть от стыда, потому что не была так мужественна, как вы: я не сумела покориться, скрыть свою любовь в глубине сердца! Тот, кого я люблю, знает об этой безнадежной любви… и он ею пренебрег… и предпочел женщину, выбор которой является новым, кровным оскорблением для меня… если я не обманываюсь, судя по наружности… Я даже иногда утешаю себя тем, что я обманываюсь… Ну, так скажите… кому же опускать глаза? Вам ли?

— Как… вам предпочли недостойную вас женщину? Я не могу этому поверить! — воскликнула Горбунья.

— Знаете, я сама иногда не могу этому поверить, не из гордости… нет… а зная цену своему сердцу. Тогда я говорю себе: «Нет, верно, та, которую мне предпочли могла чем-то тронуть и сердце, и душу, и ум того, кто ее полюбил!»

— Ах, мадемуазель Адриенна! Как ужасно ваше горе, если это правда и если вы не ошибаетесь, поверив обманчивым признакам…

— Да, бедный мой друг, велико, ужасно мое горе, но теперь я надеюсь, что благодаря вам роковая страсть ослабеет. Быть может, у меня хватит силы ее победить… Я не хочу краснеть перед вами, когда вы все узнаете, краснеть перед самой благородной, достойной из женщин, мужественное самоотречение которой всегда будет для меня примером!

— О! Не говорите о моем мужестве… когда я краснею за свою слабость!

— Краснеть! Да есть ли что-нибудь более геройское, более трогательное, чем ваша любовь? Вам краснеть? Из-за чего? Из-за того, что вы выказывали самую честную привязанность к благородному человеку, любить которого вы привыкли с детства? Краснеть за то, что вы были самой преданной дочерью для его матери? Краснеть за то, что вы переносили, не жалуясь, тысячи страданий, какие вам бессознательно причиняли любимые люди? Взять хотя бы то, что все забыли ваше скромное имя «Мадлена» и звали вас грубым прозвищем, не думая, что это может вас оскорбить. И сколько унижений, сколько огорчений, перенесенных втайне!

— Увы! Кто мог сказать вам…

— …то, что вы доверяли только страницам вашего дневника? Ну так знайте же все! Флорина, умирая, созналась в своих проступках. Она имела низость украсть у вас эти бумаги по приказанию бессовестных людей, в чьей власти она находилась… Но она прочла сама этот дневник… И так как в ней не погасли окончательна добрые чувства, ее настолько поразило ваше самоотвержение и ваша печальная, святая любовь, что даже на смертном одре она могла мне пересказать из дневника некоторые отрывки, которые и объяснили ваше бегство. Флорина была уверена, что единственной его причиной был страх, что ваша любовь будет предана огласке.

— Увы! Это правда!

— О да! — с горечью прибавила Адриенна. — Те, кто наносили удар, знали, против кого его направить… Им это не в первый раз!.. Они хотели довести вас до отчаяния… и убить! Впрочем, это понятно! Зачем вы меня так преданно любили?.. Зачем вы их разгадали? О! Эти черные рясы неумолимы… Их могущество огромно! — с дрожью прибавила Адриенна.

— Это ужасно!

— Успокойтесь, дитя мое! Вы видите: орудие злых обращается против них же, потому что, когда я узнала о причине вашего бегства, я еще больше полюбила вас! Я употребила все силы, чтобы вас найти. И вот сегодня я узнала, где вы скрываетесь! Господин Агриколь был у меня в это время и упросил позволить ему меня сопровождать…

— Агриколь! — всплеснула руками Горбунья. — Он был здесь!

— Да, дитя мое… успокойтесь… Пока я оказывала вам первую помощь… он заботился о вашей сестре… Вы его скоро увидите.

— Увы! — с ужасом сказала Горбунья. — Он, верно, знает…

— Про вашу любовь? Нет, нет, успокойтесь, думайте только о счастье свидания с этим честным и добрым братом!

— О! Пусть он никогда не узнает о том, что внушило мне желание умереть… что мне казалось таким позором… Слава Богу, что он ничего не знает!

— Нет. Поэтому гоните прочь мрачные мысли, думайте о вашем достойном брате только для того, чтоб вспоминать, что он пришел вовремя и избавил нас от вечных сожалений… а вас от… слишком серьезной ошибки. Если даже вы не считаете, что человек не имеет права вернуть Создателю бремя своей невыносимой жизни… то все же вы не должны были кончать с собой, зная, что есть люди, которые любят вас и которым нужна ваша жизнь.

— Я думала, что вы счастливы! Агриколь тоже женат на любимой девушке, которая составит его счастье… Кому же я была нужна?

— Во-первых, мне, как видите… А потом, кто же вам сказал, что господин Агриколь никогда не будет иметь в вас нужды? Кто вам сказал, что его самого или его близких не ждут в будущем тяжелые испытания? Да если бы те, кто вас любят, и пользовались счастием, разве оно могло бы быть полным, если бы не было вас? А ваша смерть, в которой они, быть может, себя упрекали бы, разве она не доставила бы им бесконечного сожаления?