Африканский штрафбат

Ночью в камеру воровато прокрался полный человек в форме офицера пограничника, который представился заместителем начальника заставы. Борис вспомнил, что видел его на суде среди помощников главного действующего лица.

– Скажите, кому надо позвонить в столице, и я это сделаю, – чуть ли не с порога объявил смертнику посетитель.

Щекастое лицо визитёра светилось тайной надеждой. Когда ночной гость говорил, двойной подбородок его дрожал от страха и сладостного предвкушения долгожданных перемен в судьбе. Цель его визита стала ясна Нефёдову сразу: этот человек страстно мечтал подсидеть своего шефа – начальника местной погранслужбы. Заговорщик принялся жарко рассказывать Нефёдову о бесчисленных фактах произвола и коррупции, творимых его начальством: о том, как вороватый шеф присваивает себе львиную долю присылаемого солдатского жалованья, как выстроил себе новый особняк на те деньги, что должны были пойти на оборудование вдоль границы современного электрического ограждения.

Тайный похититель сильно горячился, так как очень надеялся расчистить себе дорогу к заветной должности. Его речь лилась сплошным полноводным потоком. С плохо скрываемой завистью и искреннем возмущением посетитель описывал, как его босс заказал за фантастическую сумму доставить самолётом из ЮАР новенький «Форд-Мустанг».

Однако при каждом подозрительном шорохе за стеной толстяк испуганно замолкал, испуганно втягивал голову в плечи и долго прислушивался, прежде чем снова жарко зашептать.

– Я не то, что эта жирная скотина, – уверял он, имея в виду своего босса. – При мне каждый народный грош будет на учёте.

Узнав от арестанта, какому большому человек в столице следует позвонить, толстяк-заговорщик беззвучно захихикал, потирая пухлые ладошки.

– Бой дражайший босс сейчас сладко спит и даже не подозревает, что вместо вас окажется у расстрельной стены! Обещаю вам: когда я вынесу смертный приговор этому коррупционеру, я первым делом пришлю вам его новенький «Мустанг».

Когда за посетителем закрылась тюремная дверь, для Нефёдова потянулись часы ожидания неизвестности. Повлиять как-то на ход событий он не мог. Оставалось ждать рассвета, не теряя надежду, что посланная Хану весточка всё-таки дойдёт раньше, чем в расстрельную машину заправят пулемётную ленту и палач нажмёт на курок.

Борис очнулся оттого, что кто-то настойчиво тормошил его за плечо. Открыв глаза, арестант обнаружил, что его тюремная камера полна людей. Оказалось, пока Нефёдов спал, в местном департаменте случился маленький дворцовый переворот. Осудивший Бориса на смерть чиновник был свергнут своим же заместителем по приказу из Морганбурга.

А за освобождённым арестантом из столицы прислали вертолёт. Один из его пилотов, а именно бортстрелок в бронежилете, одетом прямо на голое тело (единственный чёрный член экипажа) первым делом предложил пассажиру шейный платок, смоченный одеколоном.

– Лучше замотайте лицо, сэр.

Оказалось, «вертушка» всю ночь вывозила из джунглей правительственных коммандос из крупного подразделения охотников, которое неделю назад угодило в партизанскую засаду, и всё это время вело жесточайшие бои в окружении в ожидании обещанной эвакуации. Выжившие после семи дней ада спецназовцы затаскивали с собой в вертолёты начавшие разлагаться тела погибших товарищей, не желая оставлять их на поругание врагам. Поэтому в кабине стоял жуткий смрад, несмотря на то, что обе двери грузовой кабины оказались сняты, а форточки на местах лётчиков настежь открыты. По-видимому, даже свободно гуляющий по салону на высоте ветер не мог устранить проблему, и находится внутри вертолёта без импровизированной маски было невозможно.

Повязав платок на лицо, Борис тоже стал похож на грабителя почтовых экспрессов с «Дикого Запада». Вокруг на стальном полу, обшивке бортов остались следы запёкшейся крови, кое-где по полу ползали огромные могильные черви. Но экипажу, видимо, было не привыкать к такой жизни. Пришло время завтракать, и лётчики открыли мясные консервы, достали припасённый хлеб, самогон, точнее пальмовое вино, который все тут именовали «ликёром». Новому человеку тоже вручили жестяную кружку и открытую банку тушёнки. И хотя есть Борису как-то не очень хотелось, он решил не отказываться. Ветеран многих войн с волнением, и не без удовольствия, начинал обживаться в подзабытых фронтовых условиях.

При взлёте винты вертолёта подняли облака пыли. Если бы лица находящихся в кабине людей не были завязаны платками, их ноздри, глаза, рот мгновенно оказались бы забитыми песком. Но как только вертолёт поднялся в небо, по салону стали гулять высотные ветра и дышать стало легче.

Пилотировали вертолётчики так, словно в любую минуту ожидали ракетной атаки из-под покрова джунглей. На всякий случай пассажира сразу пристегнули специальной лонжей, чтобы при крутых манёврах он не вывалился через открытые для пулемётов двери.

Через двадцать минут вертолёт приземлился на большой авиабазе. Причём посадочная площадка была частично огорожена импровизированной стеной из пустых железных бочек.