Афганский полигон

– Где должно было проводиться последнее испытание? – спросил напарник высокого.

– В Афганистане.

– Точнее?

– В провинции Забуль.

– И вы сообщили об этом Смиту?

– Да, именно так, – покорно кивнул Джон.

– Что еще вам было известно?

– Я знал, когда прибудут ракеты на территорию Афганистана. Ведь я должен был участвовать в этих испытаниях.

– Это вы тоже сообщили Смиту?

– Что именно?

– О вашем личном участии в испытаниях?

– Нет, это я скрыл. Я понимал, что могу подвергнуться серьезной опасности. Я сообщил только время и место доставки ракет…

– Понятно, – сказал высокий. – Скажите, вы знали, сколько ракет должно прибыть в Афганистан?

– Да, знал.

– Сколько?

– Две. Мы всегда брали на испытание по две ракеты. Если что-то не выйдет с первой, в ход шла вторая. Но во время трех последних испытаний сколько-нибудь серьезных проблем не возникало…

– Понятно, – оборвал его высокий. – Вы получили от Смита всю требуемую сумму?

Резкий переход от одного к другому заставал Джона врасплох. Допрос продолжался много часов, вопросы следовали один за другим, по бесконечной спирали, и он устал до смерти, возвращаясь без конца к тому, о чем рассказал уже не раз во всех подробностях. Но делать нечего, возражения здесь не принимались, и едва не падающему от усталости толстяку приходилось терпеливо отвечать на каждый вопрос следователей.

– Да, всю.

– Сколько вы получили?

– Вместе с авансом?

– Вместе с авансом.

– Пятьдесят тысяч фунтов.

– Ваша жена знала об этой сделке?

При упоминании о жене лицо Джона снова исказилось.

– Нет, – покачал он головой. – Моя жена ничего не знала.

– А ваши друзья? Вы с кем-нибудь поделились вашей удачей?

– Нет, я никому ничего не говорил.

– Может быть, в пабе, за кружкой пива? Подумайте хорошенько, Джон.

– Нет, – твердо сказал толстяк. – Это исключено. Я знал, чем рискую, поэтому держал язык за зубами.

– Хорошо, – сдался следователь. – А как насчет вашего напарника, Сэма Доусона? Быть может, вы заводили с ним разговор на эту тему?

– Нет.

– Вспомните, Джон. Быть может, это Сэм натолкнул вас на эту мысль?

– Нет, сэр, – сжимая челюсти из последних сил, прохрипел Джон. – Сэм ничего не знал, клянусь вам. Это от начала и до конца моя идея, будь она проклята. Сэму ничего подобного и в голову прийти не могло. Я знаю его полтора десятка лет и могу поручиться…

Тут Джон вспомнил, что его поручительство весьма немногого стоит, если не сказать хуже. Поэтому он угрюмо замолчал, собирая остатки сил, чтобы продолжить разговор с этими извергами. Отпускать они его не собирались, это ясно. Они были свежи, упруги и азартны, в их глазах таились десятки других вопросов. Джон понял, что его мукам не будет конца.

– Можно мне воды, сэр? – спросил он.

– Конечно, Джон, – сердечным тоном откликнулся напарник высокого.

Он позвонил, и парень в камуфляже внес поднос с минеральной водой и бутербродами.

– Подкрепитесь, Джон, – сказал добряк, меняясь местами с высоким. – Разговор у нас будет длинный.

При этих словах кусок не полез в рот измотанному до предела толстяку. Пожалуй, это было первый раз в его жизни, чтобы после нескольких часов голодовки он не ощутил при виде еды ничего, кроме отвращения.

16 мая, Лондон

Невысокий, плотного телосложения мужчина неторопливо шел по Черинг-стрит. Походка его и движения были преисполнены тем особым чувством собственного достоинства, которое присуще только людям, состоящим на важной государственной службе.

К слову сказать, тому немало способствовала черно-белая форма констебля, в которую был одет мужчина. Казалось, он был рожден для этой формы, а его глаза цвета кофейной гущи глядели из-под козырька форменного шлема так, что сразу становилось ясно: беспорядку на вверенной ему территории не бывать.

Сегодня выдался поистине райский вечерок. Теплый воздух был напоен ароматом распускающихся листьев. Небо нежно синело над крышами домов, а полное отсутствие ветра позволяло надеяться, что завтрашний день будет не хуже сегодняшнего. На улицу высыпало множество горожан, и редко какое лицо при виде солнечного заката не озарялось мечтательной улыбкой.

Темноглазому констеблю некогда было любоваться закатом. В его обязанности входило слежение за порядком на улицах, а также оказание посильной помощи некоторой категории граждан.

Вот в поле зрения констебля попал типичный представитель этой категории. Пожилая леди замерла в нерешительности перед пешеходной «зеброй». Поток машин был не очень велик, к тому же водители отличались крайней предупредительностью к переходящим улицу. Но старушка была очень слаба и пуглива и никак не решалась двинуться в полный опасностей путь.

Констебль подошел к ней, мягко улыбнулся.

– Позвольте я помогу вам, мадам?

– О, если вам не трудно, констебль, – распустив в улыбке все свои морщины, отозвалась та.

Констебль взял ее под руку и, выставляя в сторону ладонь, медленно перевел через улицу. Получив свою долю благодарности, он двинулся дальше.