Афганский гладиатор

– Наверное! Но какой есть!

Вошел Смагин:

– Ну что, еще не закончили?

Ответил Тимохин:

– Закончили. А посему пойду я. Да, Сергей, после развода займусь тачкой. Проверю, помою, шины подкачаю. Но если что, буду в парке! А вот на совещание в 18-00 не приду. Объяснишь там, куда поехал, хорошо?

– Давай!

В 22-00 Тимохин поставил машину у телефонной станции, прошел в переговорный пункт. Протянул в единственное открытое окошко бланк телеграммы:

– Здравствуйте, у меня переговоры, я не опоздал?

В ответ услышал стандартное и безличное:

– Ожидайте!

Подумал, и почему почти на всех переговорных пунктах, какими он пользовался во многих городах страны, телефонистки вели себя так холодно, служебно. Ни тебе здравствуйте в ответ, ни улыбки, лишь это постоянное:

– Ожидайте!

Он присел на один из сбитых в ряд стульев. Стены переговорного пункта были расписаны так, словно и существовали лишь для того, чтобы каждый из посетителей непременно оставлял на них свою, не всегда цензурную надпись. На этот раз ждать долго старшему лейтенанту, одетому в летний гражданский костюм, не пришлось. Из динамика донесся отчего-то хриплый голос:

– Город, третья кабина!

Тимохин прошел в указанную кабину. Их всего здесь было три. Присел на неудобный расшатанный стул, прикрыл дверь, насколько это было возможно, поднял трубку старого черного телефона:

– Алло! Мама?

– Да, да! Здравствуй, Саша!

– Здравствуй, что-нибудь случилось?

– Нет, просто захотелось услышать голос сына! Я тебе три письма отправила, в ответ – тишина. Вот и решила вызвать на переговоры.

Александр солгал матери, чувствуя себя самым последним подлецом:

– Я писал, мам! На все письма ответил. А почему ты их не получила, не знаю!

– Ну, конечно, затерялись где-то!

– Я узнаю на почте!

– Саша! Я же тебя всю жизнь учила – врать плохо.

– Мам, оставим эту тему?

– Ладно! Все вы такие. Матери вам нужны, когда растете. А вырастете – разлетитесь кто куда и забываете родителей. Скажи мне, у тебя все нормально?

– У меня все хорошо, мама! Служу потихоньку, скоро должен повышение получить.

– Поздравляю. А перевестись поближе к дому нельзя?

– Ну зачем ты спрашиваешь, сама прекрасно знаешь ответ.

Мать Тимохина вздохнула:

– Плохо! Там рядом война. К нам в город часто гробы приходят. Тебя в Афганистан отправлять не собираются?

– Кому я там нужен, мам? Воюют боевые офицеры, а я тыловик, ремонтирую машины. Не беспокойся, Афганистан мне не светит.

– Ну и то слава Богу! Невесту еще не нашел?

– Если найду, ты первой об этом узнаешь!

– Значит, не нашел! Да и где в твоем Тепе эту невесту сыскать? В отпуск скоро приедешь?

– Не знаю! Зимой, наверное!

– У моей давней подруги дочка подросла. Красавица, умница, в институт поступила. Приедешь, познакомитесь!

Александр улыбнулся:

– А зачем, мам? Она что, поедет со мной в Кара-Тепе? Институт свой бросит?

– Нет! Но ты же не вечно будешь сидеть там.

– Хорошо! Познакомимся. Я тебе деньги послал, ты получила?

– Да! Только не надо больше мне ничего посылать. Пенсии хватает, да мне много и не надо. Ты сам лучше питайся. Покупай фрукты!

На этот раз Тимохин рассмеялся:

– Они здесь открыто растут. И виноград, и дыни, и арбузы, и урюк! И покупать не надо!

– Водкой не увлекаешься?

– Ну что ты! У нас здесь с этим строго. Считай, сухой закон!

– Это правильно!

– Ну, ладно, мам, пора завершать разговор, а то и тебе платить много, и у меня еще в части дела есть!

– Хорошо, но обещай, что будешь писать!

– Обещаю!

– Ну, если у тебя все нормально, то ладно! За меня тоже не беспокойся, на здоровье и жизнь не жалуюсь.

– Вот и хорошо! До свидания, мам!

– До свидания, Саша!

Тимохин положил трубку на рычаги, вышел из переговорного пункта. Возле машины закурил. Да, конечно, он свинья порядочная. Не нашел время матери написать. Солдат заставляет это делать, а сам... Но теперь как минимум пару писем в месяц!

Приняв решение и докурив сигарету, Александр сел в салон автомобиля. Завел двигатель, развернул машину и под «кирпич» – запрещающий проезд знак, дабы сократить путь, повел «Жигули» к площадке перед рынком, там днем останавливались и рейсовые автобусы, следующие из Ашхабада в Серакс, и поселковые маршрутки. Днем на площадке всегда было много народа, вечером же, после 9 часов, поселок пустел. Выехав из зоны действия запрещающего знака, Александр вынужденно затормозил перед наполовину насыпанной канавой. Преодолев препятствие, выезжая на главную дорогу, посмотрел налево и направо. И то, что офицер увидел у старой шашлычной, заставило его резко остановить автомобиль.

Глава пятая

Тимохин увидел, что под чинарой за старой шашлычной трое молодых парней-туркмен пытаются затащить в новенькую «шестерку» женщину. Она сопротивлялась, но силы были неравны, тем более, один из парней неожиданно ударил женщину ногой в живот. Оценив обстановку и поняв всю ее серьезность, Александр резко нажал на педаль привода акселератора и, развернув машину, направил ее к «шестерке». Тимохин появился вовремя. Парням уже почти удалось затащить женщину на заднее сиденье. Так же резко затормозив и не выключая двигателя, старший лейтенант выскочил из своей «копейки»: