Афганская любовь, или Караван

НОВИКОВ. (перестает петь, лениво перебирает струны, Медведеву). Дорогой мамочке или невесте катаешь?

МЕДВЕДЕВ. Поёшь, и пой, не мешай. Самому лень или некому писать.

НОВИКОВ. Некому? Знаешь, сколько девок на гражданке сохнут по мне! Спроси Вихрова, скажет — по пять — шесть писем в день получал на первом году.

ИСМАИЛОВ. Что ж теперь не пишут?

НОВИКОВ. Бортанул всех.

МЕДВЕДЕВ. Матери пишу. Жалуется, что редко. А о чем писать? Она ведь не знает, что я почти год, как в Афганистане. Вот и приходится сочинять про нашу замечательную жизнь. Узнает если… Не знаю, что с ней будет.

НОВИКОВ. А я не скрываю, пишу: служим за границей, в увольнения ходим в классные дискотеки и стриптиз — клубы.

МЕДВЕДЕВ. Без писем никак нельзя. Получишь письмо, и повеет домом, родным воздухом. Живо представляю родных, что сейчас делают. Забываю на время о черномазых, что в любую минуту могут убить. Две радости у солдата — письмо из дома и баня.

ИСМАИЛОВ. (Новикову). Несерьезный человек, всем врешь.

МЕДВЕДЕВ. Без уверенности, что тебя ждут, служба совсем невмоготу покажется.

НОВИКОВ. Ждут, пока не подвернется кто-то, а тогда раз — и в ЗАГС.

ИСМАИЛОВ. Зачем так плохо думаешь о девушках, самого перестали ждать?

НОВИКОВ. Почему плохо? Какие есть, так и думаю. На гражданке девахи по-прежнему меня ждут. Здесь, в санбате, хоть сейчас краля готова под венец.

ИСМАИЛОВ. Ну и свистун, ты, Новиков!

Входят ст. л-т Максимов и рядовой Корсунский.

МАКСИМОВ. Что еще за посиделки? Был отбой. И костер немедленно загасить.

МЕДВЕДЕВ. Костер ни откуда не виден, проверяли.

НОВИКОВ. Не спится, товарищ ст. л-т. Приказ о дембеле вышел, а вы отбой. Пусть салаги отдыхают, ветераны, что умаялись. Нас, дедов, оставьте, пожалуйста. (Снова берется за гитару, звучит мелодия все той же песни).

МАКСИМОВ. Накурился опять?

НОВИКОВ. Никак нет, все что достали, давно засмолили. Нового никто не предлагает, чеки требуют, баксы.

МАКСИМОВ. Жалко мне тебя, Новиков. Пропадешь на гражданке. Не избавишься от наркоты, окажешься на зоне. Спать, немедленно!

ИСМАИЛОВ. Товарищ ст. л-т, посидите с нами, попоём. В такую ночь разве уснёшь.

МАКСИМОВ. Тоже мне, деды! Давно салагами были? Какой пример молодым показываете? Гасите костёр, и всем спать.

МЕДВЕДЕВ. Мы на войне, товарищ ст. л-т, не на учениях. В полку достаточно погоняли. Скажите лучше, Бевзенко и афганцы ничего о Вихрове и Маслове не узнали?

МАКСИМОВ. Подождем рассвета, утром еще раз прочешем кишлак. В Вихрове я уверен. Да и Маслов не должен подкачать. (Садится у костра, подбрасывает хворост в огонь). Мне тоже не уснуть, а ты (Корсунскому) марш отдыхать! Ребята не дают покоя, куда подевались? Душманскую вылазку, как понимать — разведка? Ждут, значит, караван. Выходит, без дела не останемся.

МЕДВЕДЕВ. Мало им дали? Двое убитых, раненные, не сунутся больше.

МАКСИМОВ. Когда духи отступали, Вихрова я видел.

ИСМАИЛОВ. И Маслов был с нами. В плен взять не могли.

На верхней террасе из дувала появляется Далила. Потягивается, делает несколько гимнастических упражнений и спускается к костру. Солдаты перестают петь, восторженно приветствуют ее.

НОВИКОВ. К нашему шалашу, просим!

ДАЛИЛА. Добрый вечер! Не спите, караулите?

МЕДВЕДЕВ. Отдыхаем, караул внизу. Разбудили вас?

ДАЛИЛА. Да нет, на верху не слышно ничего. Не спится. Вздремнула чуть-чуть и проснулась. Предчувствие нехорошее. Жуть какая-то снилась.

ИСМАИЛОВ. Возможно, на левом боку спали.

ДАЛИЛА. Не помню, имеет значение?

МАКСИМОВ. (Далиле). Наш медик учит, на левом боку нельзя спать. Исмаилов, объясни девушке.

ИСМАИЛОВ. От тяжести тела, сердце мгновениями останавливается. В тот момент и снится разная жуть — тебя убивают, ты проваливаешься в пропасть.

НОВИКОВ. Меня каждую ночь во сне убивают. Один и тот же сон. Другие видят дом, родителей или девушек своих, а я вижу войну, на каком бы боку не спал. Засыпая, стараюсь думать только о хорошем, о гражданке, а засну — появляются духи, наш прапор, старлей, потом кто-то пытается ударить ножом или стреляет, граната рвется в руке. (Берет гитару и поет).

Я тоскую по родной земле,

По ее рассветам и закатам,

На афганской выжженной земле,

Спят тревожно русские солдаты

МАКСИМОВ. (Солдатам). Что с вами поделать? Сидите, только тихо, не разбудите остальных. (Далиле). Не будем мешать. (Уходят, Максимов расстилает плащ-палатку на одном из камней и они садятся).

МАКСИМОВ. Как тебе бой, испугалась?

ДАЛИЛА. Был бой? Несколько мятежников, завидев наших, бросились в рассыпную, кто куда. Может ты, товарищ Сергей, боя настоящего не видел? Мне довелось побывать! Видел бы меня в деле, не спрашивал. После боя за хлебозавод в Кандагаре, когда меня чуть в плен не захватили, на подобные перестрелки смотрю, как на детские забавы, и внимания не обращаю.

МАКСИМОВ. Да ты и в правду герой, оказывается.

ДАЛИЛА. Обыкновенная женщина, призванная революцией. Трусиха как все, но стараюсь не показывать страха.

МАКСИМОВ. В плен, говоришь, чуть не взяли, расскажи.