Адвокаты не попадают в рай

В конце концов, что уж такого случилось? Ну, влюбился Борис в какую-то певичку. В первый раз, что ли? В Израиле он вообще чуть было не женился, и ничего, как-то я это пережила[3]. Не маленькая, справлюсь и на сей раз.

Тщательно накрасившись и уложив феном непослушные вихры, я надела маленькое чёрное платье, влезла в сапоги на шпильках, застегнула длинную, до пят, норковую шубу, которую ношу крайне редко именно из-за её непомерной длины, и, оросив получившуюся красоту «Шанелью», покинула квартиру.

Дорогой я думала, как мне себя вести с Борисом. Надо ли делать вид, что я здесь совершенно случайно, или прямо сказать ему, что приехала посмотреть на его певичку? Пока я вырабатывала линию поведения, добралась до Поварской улицы. Стоянки перед пабом не оказалось, и я неспешно тронулась вдоль тротуара, высматривая местечко для парковки. И тут вдруг увидела знакомый чёрный «Джук». Не веря своим глазам, я кинула взгляд на номерной знак, и тот окончательно развеял сомнения: это была та самая машина, которая несколько дней назад перегородила проезд у нашей адвокатской конторы, а затем преследовала автомобиль Бориса.

Я не верю в случайные совпадения. Как правило, их кто-то старательно продумывает и с определённой целью воплощает в жизнь. Поэтому, решив не упускать противника из виду, я запарковалась, заперев «Мини-Купером» неприятельский «Ниссан», и уверенной походкой двинулась навстречу неизвестности.

Пол Банкин ждал меня у входа. Ради торжественного случая он нарядился в узкие джинсы и короткую кожаную куртку, едва доходящую до пупа. Ноги в зелёных кедах выписывали на снегу замысловатые фигуры, из чего я сделала вывод, что Пол изрядно замёрз. Об этом же свидетельствовал его вздёрнутый нос, сделавшийся ярко-красным. Пол дул на ладони и смотрел на меня с нескрываемым упрёком.

— Что так долго? Они уже петь начали, — недовольно проворчал он. И, втянув носом воздух, добавил: — Весь флакон на себя вылила?

— Не твоё дело, — огрызнулась я, распахивая на ходу полы шубы и надменно шествуя мимо секьюрити.

Охранник преградил мне дорогу и вытянул руку вперёд, как бы намекая, что в неё следует что-то положить. Плохо соображая от пережитых потрясений, я тупо смотрела на его раскрытую ладонь, не понимая, чего от меня хотят.

Банкин не растерялся и сунул секьюрити какие-то бумажки.

— Я билеты заранее купил, потом деньги отдашь, — пробормотал водитель мне в спину.

Но я уже не слышала его, а смотрела через приоткрытую дверь зала на стоящую на сцене сказочную принцессу с медными волосами, украшенными венком из вербены, и с приколотым на поясе трилистником. Протянув руки к публике, она пела:

Птица летит в вышине,

я еду на белом коне.

Прошу я у птицы: давай породнимся!

Я тоже хочу парить в вышине

И видеть те дали, что мы повидали

Верхом на белом коне.

Обрамлённое золотыми локонами лицо певицы не только эффектно подсвечивалось софитами, но и озарялось внутренним светом, делая и без того красивую девушку ещё прекраснее. Три молодых человека за её спиной аккомпанировали Ред Джейн на гитаре, синтезаторе и волынке, из-за чего звучание у песни получалось совсем уж необычное.

Как только стихли последние аккорды протяжной мелодии, зал взорвался восторженными аплодисментами. А из-за ближайшего к эстраде столика поднялся крупный мужчина в парадном костюме, при галстуке и, сгибаясь под тяжестью корзины с цветами, преподнёс ее исполнительнице. Когда он развернулся, собираясь возвратиться на место, я узнала в нём Бориса. Лицо его так и светилось любовью и счастьем. Кудрявый друг сел там, откуда ушёл, а я заняла свободный столик у стены и кивнула на стул напротив, предлагая Банкину присесть. Места нам достались просто замечательные — сцены отсюда видно не было, зато открывался прекрасный обзор на столик Бориса. Выступал «Горт» ещё полчаса или около того, а затем, откланявшись, музыканты покинули эстраду, и огненно-кудрая зазноба Бориса уселась за его столик. Джуниор взял её руку в свои ладони и, не стесняясь, прилюдно принялся целовать каждый пальчик. Стерпеть подобное унижение своего лучшего друга я не могла и, вскочив на ноги, твёрдым шагом отправилась спасать ситуацию. Спиной чувствуя осуждающий взгляд Банкина, приблизилась к столу, за которым сидела влюблённая парочка, и, опустившись на свободный стул, приветливо улыбнулась:

— Добрый вечер!

Устинович-младший посмотрел на меня так, точно увидел призрак покойного дедушки. Но затем лицо его прояснилось, и Боря, справившись с обуревавшими его эмоциями, вполне миролюбиво произнёс:

— Познакомься, Женя, с моей коллегой Агатой. Агата, это Женя Арзамасова, я тебе про неё говорил.

— Как же, наслышана, — кивнула я. — Я вот всё думаю, а что ты делала в лесу в такую рань?

Певица смерила меня красноречивым взглядом, словно хотела сказать: «Что тебе объяснять? Всё равно не поймёшь!» — но в объяснения всё же пустилась.