Адский штрафбат

Вышли они все же ночью, чтобы в предрассветных сумерках и поднимающемся тумане достичь русских позиций. Залегли в лесу за передней линией русских постов, дождались, пока развиднелось, и потом целый день мотались среди русских частей, нанося их расположение на карту.

В этом не было ничего сложного. Русские проявляли поразительную беспечность. Похоже, они не ждали от немцев активных действий. Если кто-то и рыл окоп, то это был непременно солдат в неразодранной и невыцветшей форме, свежее пополнение.

«Старики» же сидели вокруг костров, а то и вовсе лежали под навесами и курили какие-то невероятно длинные, изогнутые и чрезвычайно вонючие самокрутки. Возможно, так они отгоняли комаров. Комаров действительно не было.

У танкистов все было наоборот. Солдаты в новой форме курили папиросы, облокотясь на блестевшие свежей краской танки, а у побитых машин ползали механики в пропитанных машинным маслом телогрейках. Ни суеты, ни высокого начальства, обычных предвестников грядущего наступления, не наблюдалось.

Они забрались довольно далеко в глубь русских позиций. Когда стало смеркаться, они выбрали дорогу, ведущую на запад, и пошли вдоль нее, почти не таясь, невидимые на фоне густого, едва начавшего желтеть леса.

Вдруг за их спинами зажегся свет, донесся какой-то трескучий звук. Они отступили за линию деревьев. Свет непрестанно прыгал, вверх-вниз, влево-вправо, как будто по дороге шел пьяный с фонарем в руках и громко рыгал на ходу.

— Это мотоцикл, — высказал предположение Юрген.

— У русских нет мотоциклов, — сказал Красавчик. Он прислушался. — Это грузовик.

— А почему фара одна? — спросил Юрген.

— Скоро узнаем, — ответил Красавчик.

Минут через пять мимо них, тяжело переваливаясь, проехала машина. Проехала — громко сказано, она едва плелась. Спереди она походила на морду бульдога, сбоку — на собачью будку на колесах. В будке виднелся всего один силуэт.

— Это бензовоз, — ухватил главное Красавчик. — А наши танкисты жалуются, что у них горючего в обрез…

Юрген ничего не сказал. Зачем тратить слова, когда и так понятно, что надо делать. Они с Красавчиком выскочили из кустов одновременно и припустили вслед за машиной. Потом они разделились, одновременно рванули двери кабины. Со стороны Юргена так никого и не оказалось, а Красавчик просто выкинул водителя из машины, ему не терпелось вновь оказаться за рулем. Красавчик нажал на педаль тормоза. Машина, вильнув, остановилась.

— У нее, похоже, тормозов на передних колесах нет, — извиняющимся голосом сказал Красавчик.

Они вылезли из кабины. К ним неспешно подошел Брейтгаупт, протиравший нож какой-то тряпкой.

— Могли бы еще и языка привезти, — с легкой укоризной сказал ему Юрген.

— Много шуму, мало толку, — сказал Брейтгаупт.

«Viel Geschrei und wenig Wolle»

Это сказал Брейтгаупт.

«Тоже верно, — подумал Юрген, — с водилы какой спрос? Да и отпустили уж одного. Сколько можно?»

— Потрясающий агрегат! — сказал Красавчик, осмотрев машину. — Как русская игрушка, вся из дерева. Смотри, подножки, брызговики, баранка, сиденья, кабина водителя, — он постучал по кабине, — это же вагонка! Как деревенский нужник, — у Красавчика были свои ассоциации.

— Фары тоже деревянные? — спросил Юрген.

— Нет, обычная, но одна. Наверное, из экономии.

— Будем надеяться, что двигатель тоже не деревянный, — пошутил Юрген.

— Будем надеяться, — сказал Красавчик серьезно. О машинах он не шутил. Это было святое. Он взял шланг, притороченный рядом с цистерной, понюхал. — Бензин! Я боялся, что будет ихняя солярка. — Он привстал на заднем колесе, обстучал пальцем цистерну. — Полная!

— Конечно, полная, — сказал Юрген, — он же в сторону фронта ехал.

— Ну, мало ли, заблудился, — сказал Красавчик.

— Как бы нам самим не заблудиться, — ответил Юрген и повторил раздумчиво: — Заблудимся. — Он уже размышлял о том, как им преодолеть русские посты на передовой. Прорываться на бензовозе — последнее дело. Вспыхнешь факелом от первой же попавшей в цистерну пули. Русские, в сущности, были правы, делая все, что можно, из дерева. Так и так сгорит, чего металл зря переводить.

Они проехали километра три без приключений.

— Стой! — раздался крик.

В свете фары возник солдат. В руках у него была русская винтовка. Из-под плащ-палатки торчали ноги в широких галифе, обмотках и ботинках. На голове — русская каска. Вместо красной звезды на ней был намалеван орел с повернутым налево клювом.

— Вот черт! — сказал тихо Красавчик, стягивая свою каску с головы.

Брейтгаупт, наоборот, надвинул каску еще глубже, вдавился в сиденье, приоткрыл дверь и соскользнул на обочину.

— С разума свихнулись? К фрицам едете. — Из темноты появился офицер в мундире с накладными карманами и погонами хлястиками. На четырехугольной фуражке с мягким козырьком красовалась кокарда все с тем же орлом.

— А вы кто? — крикнул по-русски Юрген.

— Первая дивизия Войска польского, — сказал офицер.

— Армия людова, — добавил солдат.

— Нам танкисты нужны, — крикнул Юрген и, наобум: — Третий батальон десятого полка. Не знаете, где стоят?