Адский штрафбат

Проволока тянулась к чеке русской гранаты, зажатой между зубьями вил. Граната была обложена неровно нарезанными желтоватыми брусками, толщиной сантиметров в пять и длиной в десять.

— Килограммов шесть, — прикинул Красавчик, — рвануло бы — мало бы не показалось.

Он присел на корточки и стал складывать куски тротила в валявшийся рядом самодельный заплечный мешок, в нем мальчишка принес взрывчатку. А тот как-то сразу сник, потеряв всякий интерес к происходящему, да и к собственной судьбе. Несколькими минутами раньше он уже пересек черту жизни, ожидая взрыва и желая его.

— Он хотел убить лошадей, — сказал Брейтгаупт.

— Да нас он хотел убить, — сказал Красавчик, поднимая голову, — и сейчас хочет. Не так ли, парень? — Он даже подмигнул мальчишке, ничего не понявшему из его слов. — Героой!..

— Он хотел убить лошадей, — упрямо повторил Брейтгаупт и уставился на Юргена тяжелым, вопрошающим взглядом.

Юрген пожал плечами, кивнул головой. Брейтгаупт взял мальчишку за плечо, толкнул в сторону пустого стойла. На входе в стойло толкнул еще раз, сильнее. Мальчишка пролетел вперед и, ударившись о заднюю кирпичную стену, кулем свалился на пол, развернулся, привалился спиной к стене. Брейтгаупт между тем перекинул автомат из-за спины, дернул затвор и, когда мальчишка повернулся к нему лицом, разорвал ему грудь очередью.

Юрген недовольно поморщился.

— Одиночным, Ганс, — сказал он. — Столько шума! Лошади нервничают.

Лошади не сильно нервничали. Они были привычные к звукам стрельбы.

— Вы убили пленного!

Юрген повернулся к дверям конюшни. Там стоял рядовой Граматке. Юрген вспомнил, что он посылал его к командиру роты. Подсознательно послал самого неуклюжего солдата, чтобы ненавистный командир появился как можно позже, не мешался под ногами со своими бестолковыми приказами. Юрген усмехнулся своей мысли и тут же построжел.

— Рядовой Граматке! Вы доложили капитану Росселю о чрезвычайном происшествии в расположении роты?

— Доложил. И доложу еще об одном: вы убили пленного.

— Это не пленный, это диверсант, — сказал Юрген.

— Убит при попытке к бегству, — словоохотливо пояснил Красавчик. — Он, наверное, и сам хотел быть убитым при попытке к бегству, коли не удалось геройски погибнуть при взрыве казармы с сотней немецких оккупантов. Которые мирно спали в своих постелях и видели во сне своих родителей, девушек, жен, детишек, — нажал он. — А если и не хотел, то по зрелом размышлении, там, — Красавчик поднял глаза к небу, — у него будет много времени для размышлений, он признает, что такая смерть для него — лучший исход. Все равно бы его повесили, но до этого он бы навел много напраслины на невинных людей, которых бы тоже повесили. Так что Ганс поступил очень гуманно. Он вообще большой гуманист, наш Ганс Брейтгаупт!

Брейтгаупт весело осклабился. Похоже, из речи Красавчика он ухватил только последнюю фразу, да и то спутав гуманиста с юмористом.

Но этот рядовой Граматке ничего не хотел понимать. У него были другие представления о гуманизме. И он не видел разницы между пленным и диверсантом. Он видел только залитый кровью труп. Ему это было впервой. Он еще не был в бою. После первого боя, если он, конечно, выживет, у него поубавится чувствительности. А пока…

— Рядовой Граматке! Доложите командиру роту, что опасность взрыва ликвидирована, — скомандовал Юрген. — Кругом!

— Передай капитану в качестве доказательства, — сказал Красавчик.

Он показал Граматке содержимое мешка, потом затянул веревкой горловину и вложил мешок в руки Граматке. Мешок заходил ходуном.

— Бегом! — крикнул Юрген. — А ну как взорвется!

Граматке побежал, пошатываясь на ватных ногах.

Друзья рассмеялись. Напряжение последнего получаса, внешне незаметное, давало себя знать. Им нужна была разрядка.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал Брейтгаупт.

«Ende gut — alles gut»

Это сказал Брейтгаупт.

— Все хорошо? — на пороге конюшни стоял капитан Россель.

— Так точно, господин капитан! — бодро отрапортовал Юрген. — Во время патрулирования мною обнаружен и задержан русский диверсант. Рядовой Хюбшман нашел и обезвредил установленный фугас.

— А рядовой Брейтгаупт расстрелял задержанного, — закончил капитан.

— Никак нет! Застрелил при попытке к бегству.

Россель скептически посмотрел на лежавшее на полу тело.

— Какое же это бегство, если ранение в грудь, — сказал он.

— А он бежал на Брейтгаупта, под мышкой у него, наверное, хотел проскользнуть, — сказал Юрген.

На лице у него появилась кривая ухмылка, так раздражавшая в свое время майора Фрике. Все дело было в шрамчике на нижней губе. Но сейчас Юрген действительно ухмылялся. И чего этому Росселю нужно? Что тут непонятного?

— Следовало передать задержанного партизана в руки полиции, — сказал тот, — он мог бы указать сообщников, связников партизан, местонахождение их баз.

— Да какой это партизан! — пренебрежительно отмахнулся Юрген. — Мальчишка, решивший поиграть в героя.