Адриан ГОЛДСУОРТИ

Перемены были неизбежны; их вызвало давление извне. Аналогичные причины часто приводились в поддержку утверждений, будто падение республики и создание Августом принципата носили столь же неизбежный характер: если бы он этого не сделал, кто-то вроде него создал бы аналогичную принципату монархию. При такого рода анализе не принимаются во внимание решения и деяния отдельных личностей (из которых фактически слагается исторический процесс), не учитывается независимый характер их действий и снимается с них ответственность. Еще важнее то, что более тщательное исследование развития событий дает совершенно иную картину. Многие из предположений, которые делаются, так сказать, по умолчанию, оказываются глубоко спорными.

Во II веке Траян, взошедший на престол, провел несколько лет воюя; Адриан также предпринимал длительные походы по провинциям. Оба также прожили немало времени в Италии; что касается Антонина Пия, он вообще не покидал ее. Совместное правление Марка Аврелия и Луция Вера вовсе не носило вынужденного характера. Когда Вер скончался, замена ему не появлялась в течение семи лет, пока Коммода не сочли достаточно взрослым. Традиция делать предполагаемого наследника соправителем насчитывала немало лет. Коммод правил в одиночку, Септимий Север — тоже (до тех пор, пока он не решил дать понять, что сыновья станут его наследниками). Каракалла и Гета наследовали престол совместно, поскольку нельзя было отдать престол одному из взрослых сыновей, «обойдя» другого.

Марк Аврелий относился к своей роли исключительно серьезно и провел в битвах значительную часть второй половины правления, однако причиной этого стало скорее присущее ему чувство долга, нежели необходимость. Коммод смотрел на вещи иначе и, вернувшись в Рим с Дуная, больше не провел ни одной кампании. Север воевал часто. Вначале его противниками были римляне, впоследствии он провел крупные операции на востоке и в Британии — иными словами, в тех областях, где поддерживали его соперников. Последнее само по себе могло стать веской причиной для войн, но Север также стремился создать прочную связь с войсками в каждой области и прославиться (Август в первые годы принципата проявлял аналогичную агрессию). Каракалла хотел создать себе имидж настоящего, привычного к невзгодам рубаки и предпочитал проводить время в лагерях, а не жить в Риме на виду у общества. Крупные победы также имели большое пропагандистское значение — отсюда манера принимать «триумфальные» имена вроде «Германский», «Сарматский», «Парфянский» и появление на монетах символов побед*.

Победы в сражениях были особенно желанной целью для императоров, неуверенно чувствовавших себя на троне. Военные успехи свидетельствовали об их компетентности и легитимности правления, поскольку подразумевали благоволение к ним божеств. Укрепившиеся на престоле правители могли приписывать себе победы, одержанные их наместниками (так делал Антонин Пий). От менее уверенных в себе требовались личное присутствие на поле боя и военные успехи. Кроме того, они с большой неохотой позволили бы кому-то другому стяжать славу, которая могла бы соперничать с их собственной или превзойти ее. Разделение провинций на менее крупные единицы гарантировало наличие в распоряжении наместников небольших армий, которых могло оказаться и недостаточно для решения крупных проблем. III век стал свидетелем распространившейся практики дарования чрезвычайных полномочий — например, их получил брат Филиппа Приск, под рукой которого оказалась большая часть приграничных территорий на востоке; позднее аналогичный ранг даровали Оденату. Это было необходимо, поскольку наместники провинций теперь действовали лишь в небольших масштабах и в ряде случаев не могли справиться с обстоятельствами. И все же здесь таилась внутренняя угроза: то и дело успех, одержанный на местах наместником или другим командующим, побуждал его провозгласить себя императором[216].

Именно с этим, а не с нарастанием внешней угрозы, была связана необходимость разделения власти над империей. Наличие соправителя означало, что ему можно было бы доверить командование значительными силами в другой части страны (по крайней мере на это была надежда). Однако компетентный человек и человек, заслуживающий доверия, — не одно и то же. Кроме того, коллега мог погибнуть, а убийца — взять командование над армиями погибшего в свои руки. Ни один император III века не был в полной безопасности. Давным-давно император Тиберий говаривал, что управлять империй — все равно что «держать волка за уши»**. Ему удалось продержаться на троне более двух десятилетий. До восшествия на престол Севера и Диоклетиана никто не побил этого рекорда*.