Адриан ГОЛДСУОРТИ

Сенат сохранял свой старинный авторитет, но лишь немногие из его членов могли похвастаться несколькими поколениями предков-сенаторов. Свободные выборы ушли в прошлое вместе с республикой, но сами магистратуры по- прежнему оставались важными и престижными. В дополнение к этому в имперской системе управления появились новые должности. Большинство делало карьеру, связанную как с традиционными, так с и имперскими постами, совмещая гражданскую и военную сферы деятельности. Двое ежегодно избиравшихся консулов являлись высшими магистратами республики. Консулат по-прежнему означал высшую почесть, однако считалось нормальным, чтобы оба его обладателя оставляли должность через два-три месяца после вступления в нее и их заменяли другие, так что обычно оказывалось по восемь консулов ежегодно, всех их назначал император. Более престижным считалось быть одним из консулов, с правления которых начинался год, еще лучше — занимать эту должность два или даже три раза, а предпочтительнее всего — оказаться коллегой самого императора. Рядом провинций управляли сенатские проконсулы, назначение которых по-прежнему являлось прерогативой сената, но трудно представить, чтобы удачливые кандидаты не пользовались милостью принцепса. Провинции, где размещались значительные военные силы, контролировались представителями императора или легатами. Этих людей тщательно отбирали из числа сенаторов, и такое командование представляло собой вершину их карьеры.

Следующую за сенаторами ступень в обществе занимало сословие всадников (ordo equester) — название, сохранившееся с более ранних времен, когда те, чье состояние оказывалось достаточным для приобретения коня, служили в римской армии в качестве кавалеристов. Обычно предполагалось, что всадники должны быть свободнорожденными и обладать состоянием по меньшей мере в четыреста тысяч сестерциев. Опять-таки многие имели гораздо больше. Всадники были куда многочисленнее сенаторов. Как отмечал в начале I века греческий географ Страбон, результаты ценза выявили, что только в испанском городе Гадесе (нынешний Кадис) насчитывалось пятьсот всадников. Это был исключительный случай — даже в Италии только Патавий (нынешняя Падуя) мог похвастаться таким же большим их числом, хотя, по-видимому, речь шла об одном проценте от его населения. Во всей империи, возможно, насчитывалось десять тысяч всадников, но не исключено, что и намного больше. Во времена республики им были доступны лишь немногие важные должности[36], однако Август изменил такое положение и создал для них немало административных и военных постов. Всадники управляли менее крупными провинциями, как, например, Египтом, где (уникальный случай!) легионами командовали также представители всаднического сословия. В общей сложности существовало до шестисот всаднических должностей, подавляющее большинство — в армии, тогда как сенаторских — всего лишь немногим более ста[37].

Всадники были важными людьми, некоторые выполняли весьма серьезные обязанности и обладали немалым влиянием, однако они не представляли собой цельную группу, связанную общими интересами. Сенатор должен был знать всех остальных сенаторов — хотя бы у кого какая репутация и кто из какой фамилии происходит, и иногда можно было говорить о мнении сената, но никоим образом — о мнении всадничества. Более крупную и менее спаянную группу образовывал класс куриалов — местных аристократов, исполнявших обязанности магистратов в городах империи и входивших в состав городских советов. Их богатство и влияние зависели от положения и размеров их родных общин, однако известно, что в Коме на севере Италии человек должен был обладать состоянием, оценивавшимся в сто тысяч сестерциев, чтобы его могли избрать на должность, — четверть того, что требовалось иметь всаднику, и одна десятая — сенатору. И опять-таки не подлежит сомнению, что многие из них имели гораздо больше. Как представляется, для всадников было обычным участие в местных городских советах[38].

Богатые владели роскошными городскими домами — то, что сохранилось в Помпеях и Геркулануме, позволяет составить представление об их размерах и великолепии, причем следует иметь в виду, что оба этих города не были особенно богатыми или выдающимися. Однако наиболее ярко богатство элиты проявилось в роскошных виллах, располагавшихся в сельской местности. Землевладение считалось единственным источником богатства, заслуживающим подлинного уважения, а сельское хозяйство — одним из лучших и надежных способов помещения средств для получения прибыли.

Кроме того, сельская вилла представляла собой прекрасное место для проведения досуга, обеспечивая мир и покой — в отличие от суетной городской жизни, а также возможности для охоты. Траян, Адриан и Марк Аврелий, как и многие сенаторы, были страстными охотниками. Адриан получил по меньшей мере одно ранение во время охоты и воздвиг памятник любимому коню, которого завалил вепрь[39]. Существовали также и более спокойные и более интеллектуальные занятия.