Адриан ГОЛДСУОРТИ

Приветствуя нового императора на параде, солдаты также потребовали, чтобы он назначил соправителя: смерть двух властителей в течение года вызвала желание большей стабильности. Вопреки совету одного из магистров войска (magister militum): «Если ты, о лучший из императоров, любишь своих родичей, то избери своего брата; если ты любишь государство, то облеки в императорскую мантию кого-нибудь другого», — Валентиниан выбрал своего младшего брата Валента и нарек его равным себе августом. Они поделили империю между собой. Старший брат забрал себе львиную долю — примерно две трети всех территорий, — а под власть младшего перешли земли на востоке. Братья были представителями местной знати из Иллирии и продолжали традиции императоров с Балкан, правивших в III— IV веках. До своего возвышения Валент служил недолго и не сделал выдающейся карьеры. Оба брата исповедовали христианство. Валентиниан поддерживал церковь на территориях, находившихся под его властью, и, по-видимому, не слишком интересовался вопросами вероучения. Он проявлял терпимость и к язычникам, издал законы лишь против некоторых религиозных практик и подверг осуждению горстку христианских сект. Валент был ревностным поборником арианства и продолжал политику Констанция II. Арианство получило более широкое распространение в восточных провинциях, нежели в западных, хотя и там не было принято повсеместно. На практике Валент, как и любой другой император на его месте, принимал на военную и штатскую службу немало тех, кто не был арианином, а также язычников[346].

Новые императоры много воевали. Одной из стоявших при этом перед ними целей было стяжать славу, что должно было укрепить их позиции на троне. Они поделили между собой comitatenses; многие отдельные отряды подверглись разделению надвое, получив соответственно наименования seniores («старшие») и juniores («младшие»). Сами наименования использовались и прежде, но большинство исследователей полагают, что основная часть отрядов с такими названиями была создана именно тогда. По крайней мере в течение какого-то времени в таких соединениях не хватало

личного состава, пока его не пополнили за счет новых рекрутов. Увеличение количества соединений также привело к появлению новых командных постов для офицеров, что давало удачную возможность награждения сторонников. Валентиниан воевал в приграничных областях близ Рейна и Дуная, в Британию и Северную Африку отправил подчиненных. Валент в течение всего своего правления то и дело был занят проблемами на границах с Персией. Хотя договор 363 года и не был формально расторгнут, стороны-соперницы понимали его каждая по-своему. Римляне продолжали принимать участие в событиях в Армении, персы же боролись за власть над Армянским царством и по-прежнему надеялись занять территории, отнятые у них Галерием. То и дело устраивались набеги, а иногда возникали и серьезные столкновения, хотя и неравные по масштабу операциям при Констанции и Юлиане. Находясь в Сирии в 365 году, Валент получил известие о крупном мятеже. Родича Юлиана Про- копия провозгласили императором близ Константинополя. В течение нескольких месяцев его признали и жители рада провинций[347].

Единственный козырь Прокопия заключался в его родстве с Юлианом, который приходился родней Константину. По смерти последнего он исчез на несколько недель, а затем покинул свое убежище и прибрал к рукам два армейских соединения, двигавшихся мимо Константинополя к месту своего назначения на придунайской границе. Он отрастил бороду, и в таком виде его изображали на монетах. Но, подчеркивая сходство с Юлианом, Прокопий, по-видимому, оставался христианином. Очевидно, на тот момент люди, искавшие власти, не имели возможности воспользоваться возмущением язычников — оно попросту отсутствовало. Начало узурпации имело какой-то нелепый вид: императорская мантия, в которую облачился Прокопий, была самодельной, происходящее выглядело почти комично. Но удача сопутствовала ему; все больше и больше войск приходило под его знамена. Когда до Валентиниана дошли сведения о мятеже, он даже не знал, жив его брат или умер. Он участвовал в кампании на Рейне и решил не вмешиваться, объявил, что «Прокопий всего лишь его враг и враг его брата, тогда как алеманны — враги всего римского мира». Через восемь месяцев Валенту удалось сокрушить врага. Прокопий бежал, но собственные офицеры выдали его, и он был обезглавлен[348].