Адриан

Богиня, очнувшаяся от безысходной тоски благодаря забавной выходке Ямбы (орфики, сторонники учения, созданного, по преданию, певцом и поэтом Орфеем, и поклонявшиеся Дионису и Деметре, называли эту служанку грубоватым именем Баубо — брюхо)[511], надумала остаться в доме Келея. В благодарность за приют и доброе отношение она решила подарить бессмертие сыну царя и царицы Демофанту. Для этого Деметра держала младенца на коленях, дабы тот вдыхал божественное дыхание бессмертной богини, а по ночам, натерев ребёнка амброзией, дарующей бессмертие, клала завёрнутого в пелена Демофанта в пылающую печь. Но однажды Метанитра, проснувшись ночью, увидела своего младенца в печи и пришла в ужас. Не зная сути этого обряда, кто и зачем его творит, она умолила Деметру вынуть ребёнка из печи. Богиня разгневалась, объяснила царице, кто она и зачем положила Демофанта в печь. Дабы Келей и Метанитра не усомнились, кто перед ними, по покоям разлился божественный свет. Царская чета пала перед богиней на колени, а она решила не покидать Элевсин и повелела построить там её храм близ источника Каллихоры. При этом храме и жила сама богиня, там же она и учредила свои празднества. А тем временем из-за пренебрежения Деметры плодородием земли над людьми нависла угроза всеобщей гибели. Как только ни молил сестру Зевс, посылая к ней одного за другим олимпийских богов, она оставалась неумолимой: она возвратится на Олимп и вернёт плодородие земле лишь после возвращения к ней её любимой дочери Коры. В конце концов Зевс решил умолить Аида отпустить Персефону к матери. Не было предела радости матери и дочери! Деметра вернулась на Олимп, снова зазеленела трава, покрылись густой листвой леса, стала плодородной земля. Но поскольку судьбой было предопределено, что быть Персефоне женой Аида, то Зевс принял такое решение: отныне Персефона две трети года будет проводить с матерью, а на одну треть — возвращаться в царство Аида к мужу. Совсем вернуть Деметре дочь тучегонитель и громовержец не мог, ибо даже боги не могут изменить воли Судьбы. Судьба, рок у греков определялись словом «анáнке»[512]. Слово это имело значение достаточно широкое. Оно могло означать «необходимость», «неизбежность», «закономерность», но всё же самыми значимыми были понятия «судьба» и «рок». Неотвратимость ананке, её неизбежная закономерность для греков воплощалась в непреложной смене светил на небе, времён года, времени суток, в пробуждении и увядании природы, как растительной, так и животной и человеческой. Ананке греки воспринимали как высшую абстракцию, у неё не было изображений, никто не ведал её родословной. Поэтому не было ни алтарей её, ни храмов[513]. Но никто не мог избежать приговора ананке. Даже бессмертные боги не могли здесь ничего поделать, в том числе и главнейший из них — Зевс. Вспомним Троянскую войну. Зевс не принимает жертв от сынов и дочерей Илиона, ему принесённых, ибо ведома ему судьба Трои. Он изменить её не может, значит, не вправе и принимать жертвоприношения троянцев. Ведь тогда он должен пойти им навстречу, а это невозможно. Вот поэтому и гонит ветер дым от жертвоприношений троянцев прочь. Этих приношений и жертв грозный тучегонитель просто не замечает. И прекрасную Персефону навсегда вернуть Деметре нельзя, ибо ананке обрекла её на замужество с Аидом.

Но тем не менее две трети года дочь проводит с матерью, и в это время расцветает природа, плодоносит земля, собираются богатые урожаи, наполняются кладовые. Потому рождённый этим мифом о Деметре и Персефоне праздник — Элевсинские мистерии — радостный[514]. Считается, что «в Элевсине столкнулись два ещё догреческих мифа: о похищении богини растительности и о рождении на поле божественного младенца, и третий, греческий, индоевропейский — о богинях зерна матери и дочери. Из соединений этих элементов в элевсинском культе выросли хорошо известные Элевсинские мистерии»[515].

Преполагается, что Элевсинские таинства восходят примерно к 1400-м годам до Р. Х., к Микенской эпохе. Археологические раскопки, производившиеся в 20–30-е годы XX века в главном храме Элевсина, показали, что так называемый Телестерий, где и совершались мистерии, был выстроен на месте царского дворца Микенской эпохи (XV–XII века до Р. Х.)[516].

Как же распределялись времена года пребывания Персефоны под землёй и на земле? Безусловно, уход Персефоны под землю — это лето. Худшее время в греческом климате. Своеобразие природы Эллады в том и состоит, что как раз в летние месяцы, когда безжалостный Аполлон осыпает землю своими стрелами — солнечными лучами, вся Греция становится как бы мёртвой, поскольку всё выжжено солнцем. Лишь когда на зиму Аполлон удаляется на север, к загадочным гипербореям, природа воскресает[517].