Адриан

Неготовность Дакии к отражению римского нашествия позволила легионам углубиться в пределы вражеского царства, не встречая серьёзного сопротивления. Децебал сначала попытался остановить римлян дипломатическими приёмами. Достаточно странными. Так, он выслал навстречу римлянам посланников невысокого звания, что скорее могло задеть самолюбие Траяна и ещё более настроить его против даков. Должно быть, низкосановные посланники имели разведывательную, а не дипломатическую миссию. А римские легионы, тем временем значительно углубившись в земли Дакии, стали там закрепляться и построили быстро и умело — в этом римляне не знали себе равных — большие укреплённые лагеря. На рельефах колонны Траяна можно увидеть легионеров, строящих из торфяных кирпичей стены лагерей-крепостей[123].

Удивительный дипломатический ход предпринял Децебал. Когда римское войско приблизилось к уже знакомой римлянам Тапе, где 12 лет назад доблестный Теттий Юлиан одержал свою победу над даками, Траяну принесли большой гриб, на котором латинскими буквами было написано, что буры и другие союзники Децебала советуют Траяну вернуться и заключить мир[124].

Использование огромного сушёного гриба для написания письма — приём, конечно, оригинальный, аналогов в истории не имеющий. Суть, думается, была в другом. Децебал хотел показать Траяну, что Дакия не одинока в своём противостоянии Риму. Среди её союзников и германцы-буры, и другие народы. К таковым в первую очередь должно отнести иранцев-сарматов, наверняка среди них могли быть и кельты, обитавшие частью в Карпатских горах, и, разумеется, родственные дакам другие северные фракийцы из Карпато-Днестровских земель, с Дакией на востоке соседствующих.

Траян, понятное дело, «грибной угрозе» не внял, а поскольку под Тапой уже расположились станом главные силы Децебала, то вскоре началось решающее сражение кампании. Каково было соотношение сил — сказать очень сложно. Под началом Траяна были, конечно же, не все из перешедших Дунай ста тысяч воинов, но то, что римское войско по численности состояло из нескольких десятков тысяч человек, сомнению не подлежит. Численность даков определить много сложнее. Её потому определяют с большим разносом: от сорока тысяч до ста сорока тысяч[125]. Кроме того, в войске Децебала были и союзники — германцы, иранцы-сарматы, кельты, иные северофракийцы, численностью до двадцати тысяч.

Перед самым сражением последовала ещё одна вспышка дипломатической деятельности Децебала. Он «отправил послов, причём не из числа тех, кто носит длинные волосы (незнатные даки. — И. К.), как прежде, но наиболее знатных из пилофоров (высшая знать даков. — И. К.). Они, отбросив в сторону оружие и распростёршись ниц на земле, умоляли Траяна, если возможно, позволить Децебалу лично предстать перед ним для переговоров, заверяя, что он выполнит всё, что будет приказано; если же нет, то послать кого-нибудь для встречи с ним»[126].

Траян сначала серьёзно отнёсся к мольбе даков и послал на встречу с Децебалом своих выдающихся соратников: ближайшего из друзей Луция Лициния Суру и префекта претория Тиберия Клавдия Ливиана. Знатнее и значимее послов просто быть не могло. Дакийский царь, однако, отказался встречаться с посланцами императора, но отправил к римлянам очередное посольство. Траян не мог не понять, что варвары просто тянут время, и, отвергнув дипломатию, вступил с теми в сражение.

Решительная битва произошла в сентябре 101 года. День битвы, как оказалось, был выбран неудачно. Природа преподнесла обеим сражающимся сторонам неприятнейший сюрприз: разразилась буря, сопровождаемая грозой. Впрочем, пыла и ярости сражающихся — что римлян, что даков — природное бедствие не охладило.

Победа осталась за римлянами, но и их потери оказались значительными. Помимо погибших было великое множество раненых. Траяну пришлось вспомнить опыт Тиберия, который в ходе одного из наиболее кровопролитных сражений предоставил свою лектику (носилки) для переноса раненых. Траян же отдал свои льняные одежды на перевязочные материалы для раненых воинов. Достойные поступки двух великих римских полководцев.