Адония

Долго, бесконечно долго тянулась улица. Доминик начал с клёкотом, шумно дышать. Бег его замедлился. Когда достигли, наконец, спасительного поворота, он уже еле переставлял ноги. Адония взглянула вдоль переулка. Вон уже темнеют широко распахнутые ворота постоялого двора! Бросила отчаянный взгляд назад. С облегчением перевела дух. Дистанция в сто шагов сохранилась, и преследователи их бежали уже не столь проворно.

– Деньги! – протянула руку к Доминику Адония. – Быстро!

Доминик непослушными пальцами вынул кошелёк и вложил ей в ладонь.

– Беги, родной мой, к воротам, беги как сможешь! Назад не смотри, они тоже устали! Беги, я выведу лошадей!

И, изумляя прохожих, с развевающимися волосами, в ботфортах, понеслась к раздавшемуся впереди спасительному звуку конского ржания.

Сердце у Доминика разрывалось, и в глазах соткалась красная пелена, когда он, выкладывая последние силы, добрёл до ворот. Едва успел отшатнуться, когда навстречу вылетела пара осёдланных лошадей. Спрыгнув, Адония подбежала к нему, помогла вдеть носок ноги в стремя, сильным толчком подкинула его в седло. Хлестнула лошадь, бросилась к своей. Садясь в седло, увидела, как два конюха торопливо закрывают ворота, и злорадно расхохоталась.

– Не закрывай!! – раздался вдруг довольно близкий уже отчаянный крик Стэйка. – Я заплачу втрое больше! Не закрывай!

Ветер гудел в ушах и высекал из глаз слёзы. Доминик в тревоге оглянулся, вымучено улыбаясь, попытался что-то сказать.

– Не оборачивайся! – крикнула ему летящая следом спутница. – Держись и смотри вперёд!

Остался позади Плимут. Промчались с милю по коричневой ленте дороги. Сдавив лошадь ногами, Адония развернула корпус и посмотрела назад. Яростным шёпотом выругалась. В полумиле за ними, пронизывая поднятую беглецами прозрачную, оседающую пыль, и поднимая собственный густой пыльный занавес, мчались два всадника.

– Как только будет лес – сворачиваем! – крикнула Доминику Адония.

Тот, в знак того, что понял, поднял вверх руку.

Однако прилегающие к Плимуту поля всё тянулись и тянулись.

– Стой! – холодным, рассудительным голосом приказала Адония.

Доминик, следуя её примеру, подтянул узду. Лошади пошли шагом.

– Если гнать, – пояснила Адония, – лошади скоро падут. А нам во что бы то ни стало нужно дождаться густого леса.

Доминик в тревоге оглянулся. Их преследователи – невероятно! – так же сдержали лошадей. Адония хрипло рассмеялась.

– Они тяжелее, – радостно сказала она. – И им нужнее, чем нам, давать лошадям отдых. Потянем время и, даст Бог, встретим лес.

Но время шло, и всё, что видели беглецы – это нескончаемые поля и небольшие купы невысоких кустов.

Время шло. Иногда Адония пускала лошадей в рысь, и тогда и преследователи ускорялись, и неотвратимо маячили в полумиле за спинами, словно привязанные.

– Восемь часов! – Отчаянно крикнула Адония. – Прошло полных восемь часов, где же лес? Зачем вы вырубили свои леса, господа англичане?!

И вдруг с небольшого пригорка открылась густая тёмная роща.

– Доминик! – крикнула Адония напряжённо. – Нужно сделать рывок, на сколько сил у лошадей хватит! Хоть немножечко ещё оторваться, чтобы в лесу успеть следы спутать!

Криками и ударами каблуков они заставили измученных лошадей начать медленное ускорение. Минута – и разогнались до галопа. Отчётливо, явно приближалась спасительная роща.

Адония почувствовала, что её лошадь стала отставать, и она хлестнула, безжалостно подгоняя, отбирая у неё последние силы. И вдруг лошадь, хрипя и покачиваясь, пошла шагом.

– Доминик! – крикнула Адония, соскакивая с упавшей на подогнувшиеся передние ноги лошади.

Быстро подбежала к натянувшему поводья Доминику, выдернула его ногу из стремени, всунула свою, вскочила, обхватила за пояс.

– Проскачем, сколько вынесет!

До рощи оставалось совсем немного, когда пала и вторая лошадь. Адония оглянулась, облегчённо вздохнула. Филипп и Стэйк, также потеряв своих лошадей, бежали за ними – медленно, но упрямо.

– Теперь скорее, – ободряюще сказала Адония. – В лесу – сто дорог. Там они нас потеряют.

Однако радость была преждевременной. Вбежав в рощу, они поняли, что это всего лишь узкая граница, разделяющая землевладения. За два десятка шагов пробежав рощу насквозь, беглецы ступили на жёсткую стерню скошенной недавно травы.

– Ничего, Доминик! – проговорила Адония. – По стерне бежать легче, чем в высокой траве! – И через минуту добавила: – Но и им тоже легче…

Они медленно брели по залитому солнцем, заполненному звоном кузнечиков полю. Следом, как два гончих пса, как два неотвратимых призрака шли преследователи.

– Может, отстанут? – с надеждой проговорил задыхающийся Доминик.

– Они не отстанут, – тихо ответила, вытирая ему пот, Адония. – Филиппа и Стэйка остановит только смерть. Их или твоя. Меня патер несомненно приказал взять живой.

И вдруг, сделав ещё пару шагов, Доминик упал.

– Что это? – с изумлением, роняя тягучую слюну, прохрипел он. – Ноги не идут!

– Это отчаяние! – крикнула с болью Адония. – Доминик, это просто страх! На самом деле – у тебя ещё имеются силы!

И, встав рядом с ним на колени, приказала:

– Ложись мне на плечи. Я тебя понесу.