Адония

– Хорошо, чужим он дверь не откроет. Ну а, скажем, Кантору, который примчится с важным известием? Кантору, который будет торопить Фердинанда открыть дверь, приподняв подбородок над лезвием приставленного к горлу ножа! Я вот что думаю. Каждый раз перед тем, как кого-то впустить, Фердинанд должен выставлять на подоконник вот этого лучника. Мы ещё начистим его, чтобы сверкал и издалека был заметен. Если входит свой – лучника убирают. Ну а если войдёт тот, кого мы так опасаемся – лучник останется стоять в окне и предупредит нас об опасном визите.

– О, ты умна, дочь моя! – с жаром воскликнул взволнованный Люпус. – Сейчас же дам новое задание Фердинанду. Хотя, скорее всего, эта предосторожность всё-таки будет излишней.

Но уже следующий день убедительно доказал, что сама судьба подарила Адонии эту счастливую мысль.

Возвращались с рынка вчетвером, вместе с Филиппом. И, едва выйдя из-за угла, остановились как вкопанные. Блеск сверкающей под солнцем фигурки лучника метнулся к ним с далёкого подоконника и поразил в самое сердце.

– Назад! – шёпотом крикнул Филипп, увлекая спутников за угол.

– Может, как раз зашёл кто-нибудь из своих? – неуверенно предположила Адония.

– Филипп! – дрогнувшим голосом произнёс Люпус. – Сходи один. Только взгляни – и сразу назад. А если этот болван открывал дверь Кантору и просто забыл убрать стрелка с подоконника – то ты его убери, и мы сразу придём.

Филипп вернулся через несколько томительно-долгих минут.

– Быстро уходим! – бросил он, поспешно заворачивая за спасительный угол.

И, подхватив Симеона на руки, поспешил прочь. Адония и Люпус устремились вслед за ними.

– Фердинанд мёртв, – отрывисто сообщил, широко шагая, Филипп. – Шея сломана. Исчезло всё оружие.

– Мои пистолеты?! – горестно простонала Адония.

– Всё оружие и все деньги. И самое скверное – исчез порт-папир с записями о наблюдениях за «чёрным жемчугом».

Люпус клацнул зубами.

– Куда мы теперь? – быстро спросила Адония, приподнимая, для облегчения шага, край юбок.

– Назад, на рынок. Нужно послать Кантора – пусть бежит, сзывает всех к нам. Потом – в порт, на любой отходящий корабль. И – снова в Испанию, там, помнится, есть где укрыться.

– В монастыре безопаснее! – учащённо дыша, возразила Адония. – Лучше вернуться назад, в «Девять звёзд»!

– Нет! – Филипп на ходу отрицательно качнул головой. – На этом пути нас как раз должны поджидать. Что скажете, патер?

Но монах, кажется, был так испуган, что потерял способность спокойно мыслить.

– Веди нас ты! – прохрипел он Филиппу. – Веди нас ты!

– Тогда – на рынок, предупредим Кантора, потом наймём карету – и в порт!

Однако предупредить Кантора оказалось весьма затруднительно. Дверца будки зеленщика была прикрыта. Филипп передал Симеона Адонии, потянул дверцу. Кантор, уронив голову на грудь, сидел, привалясь к задней стенке. На прилавке перед ним стояли две почти пустые бутылки с вином. Однако пьяным кнехт не был.

– Укол в сердце, – сообщил, выпрямляясь, Филипп. – Совсем недавно. Тёплый ещё.

– В порт! – простонал Люпус. – На корабль! Скорее!

Бросились к входу с рынка, зашагали по улице, ведущей на постоялый двор. И, второй раз за этот день, встали, окаменев. Навстречу им, шагах в тридцати, лёгкой походкой шёл невысокого роста, в коричневом балахоне монах. Из-под локтя у него сверкнуло: кожаный порт-папир с золотым тиснением.

– Патер! – хрипло выкрикнула Адония. – Это тот, кто побил Глюзия на берегу моря!

Люпус, задыхаясь, рванул дрожащей рукой ворот. Подхватив старика, словно второго ребёнка, Филипп развернулся и побежал. Адония, спеша за ними, на ходу обернулась и простонала:

– Он бежит за нами! Бежит!

За какой-то миг домчались до переулка, где, наперерез им, неторопливо катило спасение. Действовали слаженно и стремительно. Адония, обогнав Филиппа, распахнула дверцу кареты и прыгнула внутрь. Послышалась пара хлёстких, быстрых ударов, раскрылась дальняя дверь, грузно шмякнуло оземь чьё-то тело. Филипп, зашвырнув в чрево кареты Люпуса и Симеона, прыгнул на козлы, сбил с них кучера и, оглянувшись на подбегающего монаха, хлестнул лошадей.

Встреча в лесу

Промчались по прямой улице до окраины Бристоля, вынеслись за город. Филипп, нахлёстывая лошадей, обернулся – и отчаянно выругался. В отдалении, на такой же бешенной скорости, за ними катила вторая карета. На козлах сидел, взмахивая хлыстом, коричневый страшный монах.

– Адония! – закричал Филипп.

Девушка, раскрыв кучерское окошечко, бросила ему:

– Слышу!

– Приготовься! – скомандовал заметно побледневший рыцарь. – Скоро по правую сторону будет густой лес, мы бросим карету и скроемся в чаще!

– Может, уйдём в карете? – крикнула в окошко Адония.

– Нас четверо! – рявкнул Филипп. – А он – один! Наши лошади устанут быстрее! Если успеем, то скроемся в лесу! Сделаем крюк и вернёмся в город. Нам нужно в порт!

– Поняла! – ответила ему в спину Адония. – Как только остановишь – мы выскочим!