Адольф Гитлер. Том 3

К началу 1944 года со всей мощью разворачивается штурм «крепости Европы» – Гитлер отступает на всех фронтах. На Юге западные державы продвинулись до Центральной Италии, технологическое преимущество, которое они имели в первую очередь благодаря своим превосходящим немецкие радиолокационным системам, дает им возможность вести почти тотальную войну в воздухе и, кроме того, вынуждает немецкую сторону на какое-то время приостановить подводную войну; на Востоке русские, непрерывно наступая, уже приближаются к тем полям сражений, где немецкие армии одерживали свои первые крупные победы летом 1941 года. Линии обороны трещат и рушатся со всех сторон, а Гитлер по-прежнему лишь повторяет свой тезис о необходимости сопротивляться до последнего человека, вновь демонстрируя тем самым тот факт, что его полководческий талант проявлялся только в наступательной обстановке. Поспешное отступление лишает его возможности осуществлять свое намерение – оставлять противнику «полностью выжженную и разрушенную страну» [593]. Но все равно уже сама эта территория представляет собой сцену чудовищной постановки. Вокруг гигантских костров, над которыми возведены политые бензином ржавые металлические конструкции, лихорадочно и в полном молчании работают люди из «команды 1005», чье задание отыскивать бесчисленные массовые захоронения почти трехлетнего периода немецкого господства, выкапывать трупы и устранять все следы злодеяний. Огромные клубы черного дыма поднимаются над этими кострищами; режим отрекался от своих видений и сводил их к idee fixe [594].

Как только проявился паралич гитлеровского колосса власти, повсюду в Европе стало разворачиваться Сопротивление. Оно сосредоточивалось главным образом в рядах коммунистических партий, но исходило также и от офицерских союзов, католической церкви и групп интеллигенции, организовываясь в некоторых странах – в Югославии, Польше, да и во Франции – в почти настоящие военные соединения, выступавшие как «отечественная армия» или «внутренние вооруженные силы» и навязывавшие оккупационным властям ожесточенную кровавую войну. На все возраставшее число покушений и актов саботажа немцы отвечали экзекуциями, увеличивая количество заложников, – смерть одного часового каралась нередко расстрелом двадцати, тридцати и более жертв. Акт мести, совершенный дивизией СС «Рейх» по отношению к французской деревне Орадур-сюр-Глан с ее шестьюстами ни в чем не повинных жителей, явился апогеем этой безжалостно проводившейся маленькой войны, а знаменитая операция Тито по прорыву на Неретве или Варшавское восстание летом 1944 года стали легендарными акциями европейского Сопротивления – столь же известными, как и крупнейшие сражения.

Одновременно вновь появились оппозиционные силы и в самой Германии. В минувшие годы они терпели поражение перед лицом сперва дипломатических, а затем военных успехов Гитлера; и его победа над Францией стала кульминационной точкой этого процесса. Но вот теперь перелом в войне снова возродил все подавленные сомнения, которыми всегда сопровождался этот режим, в том числе и в минуты восторгов и безудержных торжеств. После Сталинграда, а затем после новых поражений зимой 1943-1944 годов в Германии какое-то время царило странное настроение, представлявшее собой смесь страха, усталости и апатии и придавшее усилиям оппозиции новый стимул и определенную надежду на резонанс. Озабоченность тем, как бы после стольких разочарований прошлых лет шанс на акцию не оказался в очередной раз, а значит, и навсегда сорван быстро надвигавшимся поражением, чрезвычайно укрепляла решимость к действию. Но в то же время это обстоятельство послужило и поводом для столь часто высказываемого упрека, будто немецкое Сопротивление было, по сути, оппортунистическим, оно решилось пойти на свержение режима только тогда, когда тот и без того уже рушился, и являлось всего лишь обдуманным актом отчаяния нескольких националистов, стремившихся спасти скорее силу, а не моральный облик страны.