Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии

«Только что я слышал некрофильский и в высшей степени бессмысленный выкрик: «Да здравствует смерть!» И я, который провел жизнь, формулируя парадоксы, вызывавшие порой у людей неописуемый гнев, я должен сказать вам, сказать как эксперт, что этот диковинный парадокс мне отвратителен. Генерал Милан Астрай — калека. Пусть это прозвучит здесь без всяких экивоков. Он инвалид войны. Как Сервантес. К сожалению, теперь слишком много инвалидов в Испании. И скоро их станет еще больше, если только Господь не придет к нам на помощь. Мне больно думать, что генерал Милан Астрай будет камертоном массового сознания. Калека, лишенный духовного величия Сервантеса, находит обычно зловещее утешение в том, чтобы насаждать вокруг себя уродство».

Тут Милан Астрай не выдержал и закричал: «Abajo la inteligencia!» («Долой интеллигенцию!»), и сидевшие в зале фалангисты подхватили его крик.

Но Унамуно продолжил:

«Это храм интеллекта. И я его верховный жрец. А вы оскверняете эти священные стены. Вы победите, ибо на вашей стороне грубая сила. Но вы не сможете никого убедить. Чтобы кого-то убедить, надо обладать качествами, которые у вас отсутствуют: Разумом и Правотой. Я считаю бесполезным призывать вас подумать об Испании. Я закончил»[9].

Я взял на вооружение этот термин в том значении, в каком его использовал Унамуно, и, начиная где-то с 1961 г., изучал феномен укорененной в характере некрофилии[10], Разрабатывая теоретические вопросы, я опирался при этом главным образом на результаты наблюдений над пациентами, проходившими психоанализ[11]. Кроме того, источником представлений о характере некрофила стало изучение исторических личностей (например, Гитлера) и наблюдение поведения отдельных индивидов и социальных классов. Впрочем, при всей важности клинических наблюдений, решающим фактором, подтолкнувшим меня к этой работе, стало все же теоретическое положение Фрейда об инстинктах жизни и смерти. Его рассуждение о том, что стремление к жизни и стремление к смерти суть две наиболее фундаментальные силы, борющиеся в человеке, произвело на меня огромное впечатление. Вместе с тем я не смог согласиться с предложенным в его работах теоретическим обоснованием этого тезиса. Тем не менее идея Фрейда направляла мой поиск, проливая совершенно новый свет на клинические данные, и это позволило в конце концов переформулировать (и тем самым сохранить) введенные им понятия, — на иной теоретической основе и на базе клинического материала, связанного, как я попробую показать, с более ранними разысканиями самого Фрейда об анальном характере.

Некрофилия в характерологическом смысле может быть описана как страстное влечение ко всему мертвому, разлагающемуся, гниющему, нездоровому. Это страсть делать живое неживым, разрушать во имя одного лишь разрушения. Это повышенный интерес ко всему чисто механическому. Это стремление расчленять живые структуры.

Сновидения некрофила

Влечение к мертвым и разлагающимся объектам проявляется наиболее отчетливо в сновидениях людей, склонных к некрофилии.

Сон первый. «Я сижу в уборной: у меня понос. Испражнения выходят из моего тела с ужасающей силой, как будто взрываются бомбы, которые могут разрушить дом. Я хочу помыться, но когда пытаюсь пустить воду, обнаруживаю, что ванна уже наполнена грязной Водой: я вижу, что вместе с нечистотами в ней плавают отрезанные рука и нога».

Сновидение принадлежит ярко выраженному некрофилу и является одним из серии подобных снов. Будучи спрошен аналитиком, какие чувства он испытывал во сне по поводу происходящих событий, он сказал, что ситуация его не напугала, но что ему было неловко пересказывать этот сон.

В данном сновидении хорошо просматриваются некоторые характерные элементы некрофилии, наиболее очевидным из которых является тема отсеченных частей тела. Кроме того, здесь налицо тесная связь некрофилии и анального комплекса, которую мы обсудим позднее, и тема разрушения. В переводе с символического языка сновидений на обычный язык этот сон свидетельствует о желании индивида разрушить дом силой своих испражнений.