Адмирал Ушаков. Том 3

вы, исполняя предписанное уже вам взятье Мальты, избрать

местом рандеву, естли сей остров не взят, город Неаполь. Откуда

и производите крейсирование на берегах владений его

сицилийского величества». На сие отнесся я всеподданнейшим рапортом 3

на прежние мои донесения о худом состоянии всей ескадры,

в донесениях моих все худости с подробностию и неимение

всяких вещей и припасов объяснены и явственна крайняя

необходимость быть для исправления в своих портах, во оном рапорте не

объяснялся я инако, как только препроводил таковые же

донесения, каковы мною отправлены чрез Константинополь с

нынешнего приходу моего в Корфу, объясня, ежели по худости и

опасной в нынешнее время дороге туда не дошли, в

предосторожность осмеливаюсь всеподданнейше представить таковые же.

А высочайшее повеление, вышеупоминаемое, о взятье Мальты

мною еще не получено. (Прошу ваше превосходительство

осведомиться, не попал ли какой конверт с прочими письмами в

Палермо, или не остался ли как-либо в Неаполе. В сих местах ему

где-нибудь должно быть, может быть, в чьем-либо стороннем

конверте и легко случиться может; таковой конверт почтен

[будет] неважным и чрез то затеряться может). В прочем

всеподданнейшее донесение мое состояло в том, что я по получении

высочайшего повеления все наивозможные способы употреблю о

выполнении. Затем удостоился я получить высочайшее монаршее

благоволение, объявленное мне присылкою в высочайшем указе,

за распоряжение, посредством коего взяты крепости Анкона и

Фано, а рекомендованные мною за действия награждены

орденами и шпагами. Список о сих награжденных при сем прилагаю.

Заметно мною из получаемых [писем], что многие письма, указы

и высочайшие повеления ко мне не дошли и каким-нибудь

случаем потеряны, и, как думать можно, пропадают они дорогою

чрез неаполитанские владения, как и многие письма от меня

в надобные места не дошли и пропали; исходатайствуйте, ваше

превосходительство, подтверждения, от кого надлежит, чтобы

письма в тех местах не пропадали, а доставляли бы их

непременно в свои места. Не знаю, как думать о том, что за бытность

нашу в Неаполь и за посылку в Рим на все всеподданнейшие

рапорты мои никакого слова в ответ не получено, даже

рекомендованные мною за бытность в Риме за хорошее содержание

дисциплины, устройства и выполнения господа полковник Скипор,

майор Боасель и флота лейтенант Балабин получили высочайшие

награждения и ордена, — написано, [что] за храбрость и подвиги

при взятье Анконы и Фано. От королевского величества также

было обо мне писано, и на то [письмо] ни одного слова мною не

получено. Прочие высочайшие повеления ко мне весьма

милостивы, и заметно, что государь император выполнениями

нашими доволен; я весьма багодарен тем, что удостоился получить

благоволение. В прочем с истинным моим почтением и

совершенною преданностью имею честь быть.

Милостивый государь мой, Андрей Яковлевич.

За почтеннейшее письмо вашего превосходительства от

27 февраля и за уведомлении ваши оным приношу покорнейшую

благодарность. Какие высочайшие повеления ко мне последовали,

в особом письме я имел честь объясниться, сим же уведомляю:

за отправлением ескадры вице-адмирала Карцова остаюсь я

в Корфу с шестью кораблями. Из них четыре, бывшие со мною,

разоружены, сгружены и исправляются: «Св. Петр» на одну

сторону уже килеван, готовится на другую, на всех многие сгнилые

деревья переменяются и беспредельные работы предвидятся,

которых здесь никаких исправить нельзя, а исправятся столько,

чтобы могли в летнюю кампанию быть безопасны. Два корабля

еще здесь состоят: «Богоявление господне» и «Св. Троица», они

килеваны, но во всех членах совершенно ветхи и потому должны

иттить к своим портам. Провиантов здесь совсем ничего нет,

а денег по кредитивам также получить в скорости не могу, вот

сколь чувствительно мое теперь положение. Могу сказать

справедливо, [что] человек тот, который усерден и любит службу, и

сколь тяжело таковому быть без настоящей деятельности. Я

задавлен только беспредельными письменными делами и от

невозможности успевать перепискою и исполнениями должными совсем

себя потерял и почти всегда болен. Я наиусерднейше выполняю

все потребное, и дела наши не без пользы; можно сказать,

делают честь нации. Лично везде нас, кажется, благодарят, но при

критических ныне обстоятельствах многие есть недоброжелатели

и ухищрениями стараются добрые дела обращать разноманерно

в худую сторону, даже из друзей и приятелей наших некоторые

тому же последуют. И это происходит от зависти. Ежели что

похожее доходить будет в вашу сторону, прошу не верить. Здесь

в учреждениях наших в установлении тишины и порядка

маленькие помешательства происходят от иностранных консулов,

которые, пользуясь совершенно нашей дружбою, платят хитрыми

искательствами разврата * и ищут всего в свою пользу;

обнадежены ли они, или только сами собой надеются чрез то сыскать

от своих дворов милость и награждения. В этом числе

первейшие английский и цесарский консулы. По сим только

обстоятельствам и происходят разные, даже и до вас доходящие

несправедливые объяснения дел, по случаям, кому как что удастся;