Адмирал Ушаков

Но русского полка в распоряжении Ушакова не было, и ему пришлось приступить к блокаде острова. Блокада -была начата отрядом капитана Селиванова ш 3 кораблей и 3 фрегатов. На предложение сдаться французский комендант генерал Шабо ответил категорическим отказом. 31 октября к Селивачёву прибыл на подкрепление отряд Посконина из 4 судов; неделю спустя подошёл сам адмирал. В общей сложности эокадра состояла из 12 кораблей, 11 фрегатов и мелких судов. Все-таки, этого ещё было недостаточно. Необходимо было продолжать блокаду, и притом в условиях крайне неблагоприятных. Турецкие чинов-]гикн, обязанные доставлять союзному флоту продовольствие, бездействовали, и на судах остро чувствовался недостаток в съестных припасах; вследствие скудного питания и трудных работ среди команд начались тяжёлые заболевания.

Настроение населения с прибытием албанцев, всячески притеснявших и грабивших их, несмотря на противодействие со стороны русских, переменилось настолько, что стало заметно даже охлаждение к самому Ушакову. А между тем совсем ещё недавно он писал императору: «Жители острова Корфу к нам, или вернее. ко мне преданы и будут со мною действовать против французов». Теперь же население подчас просто отказывалось помогать русским. ^

Ушакову пришлось отказаться и от мысли овладеть предварительно островом В и до. «Я желал, — сообщал он Павлу в сеоедине декабря 1798 г.,—иаипервее взять штурмом укреплённый многими батареями остров Видо, но почёл необходимой надобностью оставить сиый на время, чтобы обратить солдатскую команду для защищеотия жителей от нападения французов, к пресечению грабежа и заготовления провианту в крепость». ³⁴

В таких обстоятельствах среди командного состава начали было поговаривать о том, что нс лучше ли будет прекратить блокаду острова до тёплого времени. Но адмирал тотчас же пресок -подобные рассуждения. Он понимал, что прекращение блокады пойдёт на пользу только неприятелю, который за зиму успеет получить подкрепления из Италии. Несмотря на многочисленные трудности, Ушаков неуклонно шёл намеченным им путём, ни минуты не сомневаясь в стойкости н преданности своих матросов и солдат; только твёрдая воля Ушакова и уверенность <в полном повиновении подчинённых могли устоять против тяжких испытаний. И действительно, вера в русского человека, в его самоотверженность и преданность долгу, как всегда, не обманула его. «Наши служители, — писал позднее, в марте 1799 г., Ушаков русскому послу в Константинополе Томаре, — от ревности своей и желая угодить мне, оказывали на батареях необыкновенную деятельность; они работали а дождь, в мокроту, в слякоть, или же обмороженными, в грязи, но всё терпеливо сносили и с великой ревностью старались».

А между тем эти доблестные соратники Ушакова, в течение многих недель страдая от холода и голода, не могли нз-за недостатка в снарядах даже обстреливать вражескую крепость. «Недостатки наши, — писал Ушаков в том же письме к Томаре, — бывшие при осаде Корфу, во всём были беспредельны, даже выстрелы пушечные необходимо было беречь для сильной ? « решительной атаки, по сему с прежних батарей всегда стре

лять я запрещал и не мог постоянно наносить желаемого вреда неприятелю». Нехватало также денег и продовольствия. «Офицеры и служители, — сообщал тогда же Ушаков, — за долгое время вовсе не получают жалованья к никакого- довольствия; по неимению припасов, невозможно приступить к исправлению кораблей, и прочие разные обстоятельства повергают меня в великое уныние, и даже в совершенную болезнь. Из всей древней истории не знаю я и не нахожу примеров, чтобы когда какой флот мог находиться в отдалённости без всяких снабжений и з такой кр-айности, в какой мы теперь находимся... Мы не желаем никакого награждения, лишь бы только служители наши, столь верно и ревностно служащие, не были бы больны и не умирали с голоду» ^!.

И всё-таки настроение русского флотоводца в эти столь тяжёлые месяцы было, по крайней мере внешне, ровное, твердое, уверенное. «Адмирал,—вспоминает в своих «Записках» Ме-такса, — гордясь усердием своих моряков, доставлял им все ³⁵

возможные случаи отличиться. Сам он действовал неусыпно, V показывал всегда одинаковое расположение духа: он был всегда весел—в трудах, как на отдыхе, между христиан и среди магометан, на батареях и в каюте своей; везде виден был откровенный, прямой и великодушный воин, хотя имел дело с искусным неприятелем, с непросвещёнными) союзниками и с коварными народами того края. Все подвиги его носили печать деятельности, усердия, твёрдости и правоты» ³⁵.

8. ВЗЯТИЕ КОРФУ И УСТРОЙСТВО РЕСПУБЛИКИ СЕМИ ОСТРОВОВ