Адмирал Ушаков

После такого объявления в зале поднялся недобрый шумок. Послышались недовольные голоса. Некоторые были даже возмущены: как не будет угощения, почему не будет?.. Испокон веков так заведено. Два года назад граф Войнович тоже увольнялся и тоже в чине адмирала. Только разве так увольнялся? После торжественной части граф устроил роскошный обед. Шампанского было — море! Пей и веселись. На хорах военный оркестр гремел. Мало оркестра, граф еще танцовщиц откуда-то притащил. До самого вечера пили, ели. А когда обед кончился, граф пригласил всех на яхту, уже стоявшую у берега. А на яхте снова вино, снова танцовщицы. Только здесь танцовщицы уже не танцевали, гостей иными способами развлекали… Три дня эдак гуляла адмиралтейская братия. Вот как уходят со службы настоящие-то адмиралы!

На Ушакова теперь уже смотрели без восхищения.

Многие его просто презирали.

Ушаков покинул зал вместе с фон Дезином, который ни на шаг не отходил от него, словно боялся, как бы тот не соизволил сделать что-либо лишнее, не предусмотренное программой собрания. Прощаясь, фон Дезин протянул ему руку:

— Прощайте, ваше высокопревосходительство, желаю вам спокойной старости.

Он и в эту минуту оставался человеком с казенной душой, не нашедшим сказать бывшему сослуживцу простое задушевное слово.

Ушаков не стал задерживаться, откланялся и поспешил домой.

10

Федор встретил своего хозяина с такой обрадованностью, словно тот вернулся из победного похода. Помог ему быстренько переодеться, принес из погреба холодного квасу.

— Чинно проводили? — любопытствовал он, суетясь возле него.

— Ничего… — рассеянно отвечал Ушаков.

— А я стряпал. Думал, батюшка, гостей приведешь.

— Готовился бы лучше в дорогу, — нахмурился Ушаков.

— Куда в дорогу-то?

— Сто раз говорить? — повысил голос Ушаков, но тут же, одумавшись, изменил тон: — В деревню поедем. Не забыл Алексеевку? Мокшу не забыл?

— Нешто забудешь?.. Родная сторонушка не забывается. Постой, батюшка, — вдруг стал прислушиваться Федор, — кажись, подъехал кто-то. — Заглянул в окно. — Так и есть, экипаж. А говорил, батюшка, гостей не будет — гости-то вона! Зря мы только мундир упрятали.

Он побежал во двор, но вскоре вернулся, разочарованный:

— Тот самый приехал, который в прошлый раз был, министр твой. Встречать сам выйдешь?

Чичагов вошел раньше, чем Ушаков успел подойти к двери. Как всегда, он был один, без адъютанта.

— Я на минуту, — предупредил он, — заехал извиниться, что не смог быть на ваших проводах, а заодно и новость приятную сообщить.

К столу приглашать его не стали, но Федор поднес ему кружку холодного квасу, только что принесенного из погреба. Чичагов выпил почти всю кружку. Квас ему понравился.

— Какую же собирались сообщить новость, — напомнил Ушаков, — уж не о мире ли с Наполеоном?

— Уже знаете?

— Фон Дезин сообщил всему собранию.

— Старик вечно торопится, — осуждающе покачал головой Чичагов. Однако есть и другая новость, — продолжал он с загадочной улыбкой. Сенявин выиграл у турок крупное морское сражение.

— Сражение? — оживился Ушаков. — Когда?

— Почти месяц назад. У Афонской горы, что недалеко от Дарданелл. Турки потеряли несколько кораблей и вынуждены были бежать в пролив.

Ушаков в возбуждении заходил по комнате. Он радовался успеху Сенявина, радовался тому, что не ошибся, рекомендовав его командующим экспедиционной эскадрой. Не подвел. Молодец!

— Рассказывают, — продолжал между тем Чичагов, — будто командующий турецким флотом Сеид-Али был настолько озлоблен поражением, что приказал казнить без суда своего помощника и четырех командиров кораблей. Султан одобрил его действия.

— Это в турецком стиле, — промолвил Ушаков и, желая подчеркнуть значимость победы Сенявина, добавил: — Я думаю, государь воздаст должное победителям. Они этого заслужили.

При последних его словах Чичагов как-то сразу стушевался, заговорил сбивчиво:

— Сенявин, конечно, заслуживает наград, но, видите ли… Хотя государь наш очень милостив и справедлив, в данном случае его решение может оказаться иным. Победа Сенявина государя не очень обрадовала…

— Почему?

— Видите ли, государь надеется с помощью Наполеона восстановить добрые отношения с Портой, а нанесенное туркам поражение может их надолго озлобить. Они могут не пойти на мир.

— Изволите шутить, Павел Васильевич, — усмехнулся Ушаков. — Турция пожинает плоды своей политики. Ведь не мы, а она первая объявила войну. Как же можно при таких обстоятельствах искать мира ценой жалкого угодничества? Раньше мы добивались ее согласия на мир силой оружия. А разве с тех пор оружие наше притупилось? После победы Сенявина соотношение сил на море сделалось явно в нашу пользу, а не в пользу Порты. Имея за собой надежные базы, Сенявин теперь на Средиземном море полный хозяин. Теперь он может надолго запереть Дарданеллы и даже угрожать Константинополю.

Чичагов не спускал с него глаз.

— Если бы все было так, как вы говорите! Но у Сенявина баз больше нет.

— Как нет, а Ионические острова?