Адмирал Колчак и суд истории

Такие организации существовали уже в римских войсках, но особенное развитие получили в блестящую военную эпоху монгольских мировых завоеваний. Великие монгольские завоеватели, давшие военной истории такие колоссальные образы, как Чингисхан или Тимур, основывали свои военные замыслы на весьма тщательном и детальном изучении обстановки, не стесняясь отправлением целых военных экспедиций, имевших задачей изучить намеченный театр действий и собрать на месте все сведения для основы величайших военных замыслов, которые ставили конечной целью ни более, ни менее как завоевание мира.

Я умышленно избегаю давать название этим постоянным органам, стоявшим при высшем командовании в эпоху монгольских завоеваний, я только хочу обратить внимание на факт их существования, тем более поучительный, что одновременное развитие военной деятельности Западной Европы, выразившееся в крестовых походах, не дает никаких указаний на что-либо подобное. Насколько обоснованы были военные замыслы у монгольских завоевателей, настолько же управляемы были «его – величеством – случаем» руководители западноевропейской вооруженной силы в одну и ту же эпоху.

Можно сказать, что творческая деятельность командующего практически всегда вызывала необходимость предоставления в его распоряжение данных по обстановке, которые, в силу непрерывного увеличения сложности и объема, определяли потребность в надлежащей их обработке, как материала, могущего быть оцененным лично командующим, и оценка которого дала бы творческой способности командующего возможность создать военный замысел.

Для этой цели постепенно образовался при высшем командовании орган, носящий постоянный характер с ясно определенными функциями для разработки вопросов по обстановке, который в своей элементарной форме может быть назван органом военной разведки.

Оценка данных по обстановке как подготовка решения

Само появление такого специального органа, имеющего чисто вспомогательное значение для командования, оставило за последним 2-ю функцию – оценку данных по обстановке, как подготовку решения. В самые отдаленные времена высшее командование прибегало к вспомогательному органу для оценки обстановки, а иногда и для выбора цели и решения образа действия, известному под именем военного совета или, говоря языком петровской эпохи, «консилиума».

Обсуждение или совещание лежит в природе человека – отрицать это, конечно, невозможно. Во все времена у всех народов в военное время собирались, и будут собираться, военные советы. Не будучи обязательным учреждением для высшего командования, военный совет всегда образовывался по его инициативе, в качестве вспомогательного органа, решения которого, в принципе, никогда не были для высшего командования обязательными. На практике военный совет иногда представлялся с настолько расширенной компетенцией, что принимал на себя функции высшего командования. Военный совет вообще имел назначение помочь высшему командованию разобраться в обстановке и способствовать надлежащей его оценке, а в такой форме он является вполне законным и естественным, применяемым с отдаленнейших, известных военной истории, времен большинством военных начальников, среди которых полное отрицание военного совета мы встречаем скорее как исключение, только со стороны великих вождей – военных гениев.

Военный совет в лице своих членов может пойти и дальше суждений об обстановке и перейти к решениям, т. е. уже войти в сферу творчества военного замысла и, тем самым, влиять на эту сторону деятельности высшего командования. Однако при сохранении совещательного характера совета даже и такая его деятельность может оказаться полезной, при условии сохранения свободы выбора предлагаемого решения со стороны высшего командования. Такая форма деятельности военного совета также имела практическое применение во все времена военной истории.

Наконец, как упоминалось выше, военный совет может получить значение инстанции решающей, или в военном смысле командующей, принимающей на себя роль коллективного органа по выработке военного замысла и выражения его в определенных действиях. Эта форма ложная по существу самого дела, самой идейной творческой работы, нарушающая принцип единства идеи, долженствующей быть выработанной одним лицом, в котором выражается высшее командование, всегда единое и нераздельное. В этом случае высшее командование является подчиненным фактически лицом и теряет тем самым смысл этого понятия.

Существование такого совета указывает на падение военной идеи, является признаком разложения военной мысли и всегда ведет к верному проигрышу и поражению. Классический пример австрийского гофкригсрата достаточно всем известен и, тем не менее, не далее как в 1911 году во Франции серьезно обсуждался вопрос об организации высшего командования в виде коллективного органа из случайных представителей правительства, нечто гораздо хуже гофкригсрата, состоявшего все-таки из военных членов.