Адептус Механикус: Омнибус

Свет был резким. Фокусируя глазные линзы, магос чувствовал, как по ним скользят светофильтры. Линзы двигались свободнее, чем прежде, словно были установлены на шаровых опорах или механодендритах. В фокус попали присутствующие. Одним из них был адепт, пока еще в большой степени связанный собственной плотью, чьи модификации ограничивались нейрокреплениями и разъемами, расположенными вдоль линии подбородка. Оба его органических глаза нервно смотрели на Роттла. Он был молод; на его бледном лице было слишком много человечности.

Вторым был архимагос биологис Вэйвор, облаченный в свое привычное просторное одеяние. Когда он говорил, из-под капюшона показывались голосовые отростки. Они извивались и колебались, словно выказывая что-то сродни любопытству или неуверенности.

— Магос биологис, — произнес Вэйвор, постаравшись сделать скрежет настолько тихим, насколько это позволяли голосовые отростки, — Добро пожаловать. — Он смотрел на адепта и кивнул. Адепт нажал на кнопку. Роттл заметил, как консольная конечность вплыла в поле периферийного зрения и погрузилась ему в грудь. Магос ожидал боли, но почувствовал лишь покалывание штекера для передачи данных. Роттл не знал, что там есть порт, но прежде, чем он почувствовал шок вторжения, прежде, чем глазные линзы вспыхнули удивлением, он был охвачен чистым удовольствием загрузки потока данных намного быстрее, чем когда-либо прежде. Все стало ясно.

В магосе биологис Иерониме Роттле осталось меньше человечности, чем в большинстве сервиторов, но он оставался человеком. Он сохранил чувства, а его человечность хранилась в контейнерах из эластичного стекла, укрепленных на керамитовом шасси. Подобная изоляция человечности была… освобождающей. Магос удовлетворенно подвигал приводами челюсти.

А затем вернулась память. Память о горе Олимп, странной орбите Терры над полями машинерии, обращенном к Омниссии Марсианском гимне поршня-и-шестерни, и самом Омниссии — все это хлынуло в сознание Роттла потоком данных, который рванулся наружу через штекер и разрушил большинство силовых узлов.

В черноте глубокого капюшона архимагоса биологис Вэйвора вспыхнуло целое созвездие аварийных индикаторов, оптических сфер и визуальных датчиков. Архимагос пристально осматривал распростертое перед ним тело Роттла.

— Магос биологис, — прошипел Вэйвор, — Что это значит? — указал он на дымящиеся силовые узлы и шипящий штекер в новом порту Роттла.

Одновременно с возвращением сознания и воспоминаний о видении Роттл ощутил нечто сродни восторгу — и именно с восторгом он понял, что его воспоминания через штекер перешли в местную системную сеть. Теперь они существовали независимо от его разума, слились с машинным духом апотекариона. Вэйвор тоже приобщился к этому великолепию, и знал ответ еще до того, как его озвучил магос.

— Мое чудо, архимагос, — тихо произнес Роттл. Омниссия говорил со мной.

— Я… — Вэйвор умолк, его звуковоспроизводящее устройство издало скептическое низкое рычание, — ясно!

— В грохоте священной машинерии Марса мне открылась идея, великая тайна. Омниссия передал мне знание из забытого прошлого. Я могу улучшить Пожиратель Жизни, повелитель. Сделать его совершенным. Я был благословлен откровением чистого знания, которое мог даровать лишь Омниссия. Я могу сотворить мгновенное уничтожение наших врагов, отнять у них саму жизнь, прекратить существование самой слабости бытия.

— Мы не обладаем технологиями для воспроизводства вортекс-оружия, магос, — ответил Вэйвор. — Использование такое оружия на планете вызовет угрозу, которую мы не в состоянии оценить. Пожиратель жизни должен очищать, а не уничтожать. Наша цель — истребить жизнь, а не вещество.

— Это я и имею в виду, архимагос. Новый Пожиратель будет забирать только жизнь, и не будет трогать ни вещество, ни любое создание материума. Он погасит саму искру жизни и уничтожит лишь те создания, чье существование позволяет классифицировать их как живых!

Архимагос умолк, тихо защелкали механизмы, затем раздалось шипение стравливаемых хладагентов. Вэйвор вычислял вероятности, возможности, решения и сценарии.

— Саму искру жизни?

— Да, господин.

— От богоподобного Астартес до ничтожнейшего жителя подулья?

Роттл кивнул своими чувствительными оптическими датчиками. Ощущение было странным.

Из-под просторного одеяния Вэйвора снова раздалось шипение хладагентов.

— От величественного орла в небе Терры до мельчайшего организма в океанских глубинах?

Роттл снова кивнул, поняв, что архимагос цитирует Катехизис Очищения. Он знал, что прозвучит далее.

— От высшего сознания до животных инстинктов — истребление всего живого?

— О, да, повелитель, — уверенно ответил Роттл, — я могу пообещать истребление всего живого. Пожиратель Жизни никогда не был столь голодным, каким я его сделаю.

Вэйвор обрабатывал данные о ситуации, из-под его плаща с шипением вырывался хладагент. Так как он являлся архимагосом, его системы были напрямую подключены к системам учреждения. Машинный дух апотекариона передавал ему те же образы, что представали перед глазами Роттла.