Адептус Механикус: Омнибус

И вновь сервитор не ответил, но Авреем безошибочно узнал тонкие черты лица своего бывшего начальника. Лицо Исмаила выглядело оплывшим и невыразительным, свёрла и мозговые шипы в черепе уничтожили чувства и заменили их наборами цикличных программ, подчинительных алгоритмов и автономных функциональных регуляторов. Один глаз ампутировали и заменили монитором движения и сердечного ритма, на месте правого плеча появился незамысловатый фиксированный крутящийся шарнир, который позволял перемещать подносы с едой между раздаточной тележкой и столами, никакого иного использования предусмотрено не было.

Авреем вытянул предплечье, и посмотрел на свою электронную татуировку, написанное курсивом слово, которое не отличалось от меток под кожей сервитора.

— Савицкас? — спросил он. — Не говори мне, что ты не помнишь его? Самый мощный кран в доках Джоуры? Ты, я и Койн были командой, помнишь? Савицкас? Ты должен помнить его. Ты — Исмаил де Ровен, начальник смены на Савицкас!

Авреем схватил Исмаила за плечи, одно из плоти и крови, другое из стали и механизмов. Он тряс ставшего сервитором Исмаила и если бы у него ещё оставались настоящие слёзы, то он заплакал бы. Хватит и кровавых слёз.

— Разрази их Трон, — прорыдал Авреем. — Разрази всех их Трон…

Он даже не понимал, почему вид Исмаила, которого превратили в лоботомированного раба-киборга, так сильно расстроил его. Исмаил был его начальником, но они отнюдь не были друзьями.

Авреем почувствовал руку на плече и позволил увести себя с пути сервитора.

Едва он шагнул в сторону, как Исмаил продолжил монотонную работу, двигаясь вдоль стола и ставя поднос за подносом с отвратительной безвкусной пищей перед голодными крепостными.

Стоявший рядом Хоук быстро отвёл Авреема назад, прежде чем вмешались надзиратели, и опустился на скамейку рядом с ним. Койн сидел там же, где Авреем оставил его, запихивая полную ложку пасты в рот.

— Так вот, что произошло с ним, — задумчиво произнёс Хоук, наблюдая, как Исмаил идёт дальше.

— Они превратили его в чёртового сервитора… — с отвращением произнёс Авреем.

— Не думал, что вы были столь близки или я что-то пропустил?

Авреем покачал головой. — Нет, мы не были близки. На самом деле он мне не нравился.

— Он был глупцом, — зло произнёс Койн. — Если бы не вы оба я не оказался бы в том проклятом баре. Я был бы сейчас дома с Каэллой. Катитесь вы оба в варп, я рад, что они просверлили ему мозг.

— Думаешь, он заслужил это? — спросил Авреем.

— Конечно, почему нет? Мне всё равно.

— Потому что ты можешь стать следующим, — зло прошептал Авреем, наклонившись над столом. — Адептус Механикус просто скормили Исмаила своим машинам и выплюнули его человечность, как что-то бесполезное. Он — каркас из плоти для их проклятой бионики. От него ничего не осталось.

— Что ж, возможно, ему повезло.

— Твой друг прав, — присоединился Хоук. — Исмаил может и раб, но он хотя бы не знает этого.

— И значит всё в порядке?

— Разумеется, нет, но, по крайней мере, он не страдает.

— Ты не знаешь этого.

— Верно, — согласился Хоук. — Но и ты не знаешь, страдает ли он. Послушай, у тебя была долгая смена, и ты расстроен, увидев бывшего коллегу, которому отрубили полмозга. От такого любому придётся несладко, я прав?

— Ты прав, Хоук, — вздохнул Авреем.

— Держу пари, что ты не отказался бы от стаканчика шайна? — дружелюбно продолжил Хоук. — Я бы не отказался.

Авреем едва не рассмеялся. — Конечно, да. Я люблю выпить. Я спрошу у надзирателя Вреша разрешение прошвырнуться по барам. Император знает, я хотел бы напиться прямо сейчас.

Хоук ухмыльнулся своей акульей усмешкой и сказал. — Тогда сегодня, мой добрый друг, твой счастливый день.

Котов устремил свой разум вовне, перенаправив восприятие с золотистых воспоминаний к перспективам будущего. Флот быстро приближался к внешним пределам системы Джоуры, проложенный госпожой Тихон курс оказался прекрасной демонстрацией звёздных картографических умений. Блейлок всё ещё переживал из-за её вмешательства, но Таркис всегда эмоционально реагировал — особенно из-за женщины, которая столь показательно пренебрегала видимой аугметикой.

Точка Мандевиля становилась всё ближе, и Котов ощущал горячее желание ковчега вновь прорвать завесу Имматериума. Работающие плазменные двигатели почти достигли максимального допуска, и риск отказа приводной камеры рос по экспоненте. Котов отделил частичку своего сознания и направил её по ноосфере, чтобы успокоить рвение двигателей. Его аугметированный мозг мог функционировать с полной когнитивной информированностью, в то время как множество сегментов действовали независимо, уделяя внимание второстепенным задачам. Сто или больше элементов сознания архимагоса управляли различными системами судна, и всё же он оставил достаточно разума в пределах коры головного мозга, чтобы сохранять собственные чувства.