Адепт не хуже прочих

Он утопал прочь, тогда из внутренних помещений в приёмный покой вышел ассистент врача. Оглядевшись, он скинул с головы капюшон и оказался светловолосым юношей с лицом сухим и узким. Ну или это просто я привык к широким физиономиям черноводских босяков, вот и обратил внимание на очень уж породистую физиономию паренька. Ещё удивил цвет глаз — те оказались светло-светло-серыми, почти белыми, только со стальным отливом. Таких мне прежде видеть ещё не доводилось.

— Принести набор для оказания первой помощи? — уточнил ассистент.

— Нет, Лучезар, я вылечу нашего юного друга сам, — заявил в ответ врач и улыбнулся. — В качестве аванса.

Его пальцы пробежались по моей спине, а затем вновь накатила чужая магия, только на сей раз она ворвалась не рассеянной тёплой волной, а двумя зелёными молниями. Скрутило так, что какое-то время только и мог, что глаза таращить да сипеть.

— Заруба уже выдал сентенцию о том, что путь тайных искусств — это путь боли? — спросил Грай, вытирая руки полученным от ассистента полотенцем.

— Ага, — сипло выдохнул я, боясь не то что пошевелиться, но даже просто сделать глубокий вдох.

— В чём-то он прав, — вздохнул врач и резко бросил: — Вставай!

Я миг помедлил, затем выполнил распоряжение и к своему немалому удивлению и неимоверному облегчению обнаружил, что боль отступила и больше ничего не сковывает моих движений. Тогда взял чугунный шар и спустил его на пол.

Попутно задумался, не выйдет ли перебить цепь приказом, но сразу выбросил эту мысль из головы. Врач — колдун. От него не удрать. Да и не знаю, куда бежать.

— Ну-с, юноша, продемонстрируйте нам свои успехи! — попросил Грай и прищёлкнул пальцами. — Лучезар, очки!

Ассистент скрылся во внутренних помещениях, а я не удержался и спросил:

— А на кой чёрт мне вообще заниматься? Я же расходный материал!

— Все мы в чём-то расходный материал, — признал Грай с печальным вздохом и его изумрудные глаза вновь приобрели прежний желтовато-зелёный оттенок. — Но чем прочнее вещь, тем сложнее её сломать. Не так ли?

Я молча передёрнул плечами.

— Пока человек жив, он имеет все основания уповать на лучшее, — приободрил меня врач, а дальше в его голосе прорезались какие-то очень уж вкрадчивые интонации. — И уж точно не стоит испытывать терпение того, кто тебя только что вылечил.

«И будет лечить в дальнейшем», — этого вслух мой собеседник не произнёс, но я понял и так. Поэтому, когда к нам с очками и набором линз вернулся Лучезар, упрямиться не стал, открылся небесной силе, потянул ту к солнечному сплетению, собрал и вытолкнул через протянутую к правому запястью энергетическую нить.

— Неплохо, — признал Грай. — Но о зачатках меридианов пока даже речи не идёт. Работайте, юноша! Денно и нощно работайте над собой и тогда у вас будет шанс изменить свою жизнь к лучшему!

Когда по возвращении в казематы я поведал об этом странном разговоре Первому, сосед только руками развёл.

— Ничего не понимаю, — признался он. — Разве что этот прохвост уже сосватал тебя какому-нибудь конкретному покупателю…

— Это как так? — удивился я.

— Скоро выпуск, — напомнил Первый. — На смотрины в приют съедутся представители школ. Если кто-то захочет тебя выкупить, управляющий возражать не станет. Дело тут исключительно в цене.

— И какой в этом интерес у врача? — озадачился я, но тут же предположил: — Хочет куш за посредничество срубить?

— Должно быть так. Тебе б теперь только до смотрин дотянуть…

Черти драные! Приказ «ниц!» меня и вправду едва не доконал. Нет, за медицинской помощью больше не обращался, но от ушибов ломило всё тело, по утрам едва вставал и до гимнастической разминки проворством напоминал дряхлого старца.

Впрочем, когда завершился круг и пришло время служить учебным пособием в отработке нового приказа, меня это обстоятельство нисколько не порадовало. В аудиторию зашёл настороженным и собранным, просто не знал, чего ждать. Наставлял неофитов на сей раз какой-то новый преподаватель, этот тип себя пространными лекциями утруждать не стал и скомандовал:

— Начали!

Очерёдность была распределена заранее, из-за крайней парты в первом ряду тотчас поднялся конопатый парнишка. Он резким движением нацелил на меня руку и вдруг едва ли не взвизгнул:

— Замри!

Я так изумился, что даже на Зарубу обернулся. Тот закатил глаза и скомандовал:

— Иди!

И я бы пошёл, да только отнялись ноги. Стоять стоял — шагнуть вперёд не мог. Я их попросту не чувствовал.

Парнишка радостно заулыбался, и тут же получил от наставника по голове указкой.

— Чего лыбишься, бестолочь? — заорал тот и указал на меня. — Он башкой вертит и разговаривает! Я этому вас учил⁈

— Но…

Уж лучше бы малец промолчал. Последовал новый удар, и меня отпустило, наваждение схлынуло. Я прошёлся, присел, подпрыгнул. Тело слушалось, как и прежде.

Вот только стоило бы не впустую время тратить, а готовиться к новой атаке, потому как второй неофит не стал драть глотку и бросил «замри!» с какой-то даже ленцой, но только после этого меня разбил самый настоящий паралич.

Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Слова вымолвить не могу! Моргнуть и то не получается!