Аддский отпуск

- Делать мне больше нечего! - фыркнул Лори. - Хватит уже дурью маяться, давай лучше сгоняем пару партий в лонер.

И опять все повторяется. Но это хорошо - есть в этой размеренности что-то успокаивающее. Лонер, череда похожих пейзажей... Хм, весьма странно. Мне кажется, или число придорожных деревушек значительно уменьшилось? И выглядят они как-то по-другому. Как раз навстречу показалась одна из них. Я присмотрелся внимательнее. Мда, как-то все удручает.

Начать с того, что деревня словно бы вымерла наполовину. Куча полуразрушенных домишек, заросшие мхом стены, печальная черная пустота вместо окон, раскоряченные во все стороны заборы, словно их ладил ну очень уж пьяный плотник. Среди всего этого разгрома пугливо дымили трубами оставшиеся целыми дома.

Но больше всего меня поразил красочный вид одних из ворот. Затейливые, разноцветные узоры на створках, гладкие, стройные столбы, - а забора-то и нет. Жалкие остатки его спрятались в густой крапиве. На окнах дома за нарядными воротами висели полуоторванные ставни с мастерски выполненной резьбой. Словно кто-то начал здесь обживаться, а потом... Что же случилось потом? Не знаю почему, но это зрелище меня несколько пугало.

- Что здесь произошло? Война? Эпидемия холеры? - спросил Лори нашего извозчика.

- Не, просто здешние люди подались в города, большей частью молодежь. Обычное дело. Подумали, что смогут там устроиться лучше, чем дома. Остались в основном старики, ну а они-то не вечные. Бароны, хозяева деревенек, поздновато спохватились: все, кто хотел, - уже разбежались. Нет, кого-то, конечно, поймали, вернули, малость поучили розгами. А что с того? Плохо мы нынче воспитываем нашу молодежь, - вздохнул извозчик, - теряется всякая связь с корнями. Так что дальше будет лишь хуже, а мы ведь еще даже с тракта не съехали, - и он подхлестнул лошадей, будто пытаясь побыстрее проскочить это унылое место.

- Эй, а если все укатят в города, то кто тогда будет грядки лохматить и хлебушек выращивать? - забеспокоился Лори.

- А никто, - хмуро ответил я. - А хлебушек всегда можно закупить за границей.

- Да у нас же самые плодородные земли! Какое тут "за границей". Всегда мы зерно продавали за рубеж, а теперь что, обратно выкупать? А кто на это раскошелится? А если что случится - зубы на полку, что ли, класть?

- Мы, мы. Это ты, что ли, хлеб растишь и за границу везешь? Не примазывайся к чужим заслугам. - Я отвернулся. Мой напарник затронул очень неприятную тему. Мне-то выпало узнать все ответы на собственной шкуре.

Не успел я появиться на свет и сделать первые робкие шаги в мир, как этот мир устроил всем веселую жизнь: разразился жесточайший продовольственный кризис. Несколько лет было одно и тоже: неурожай следовал за неурожаем, погода то выжигала посевы, то основательно их вымораживала. Правительство, ясное дело, ничего с этим поделать не могло: никакими указами и взятками на погоду не повлиять. Пришлось в конце открывать настежь все государственные закрома с неприкосновенным запасом на черный день... а там съестного с гулькин нос! Кто-то, видимо, не знал, что эти запасы нельзя трогать, и распорядился ими по своему усмотрению.

Как итог - с лотков на рынках и в лавках все, что имеет хоть малейшее отношение к еде, как корова языком слизнула. И без того немаленькие цены вообще взметнулись до небес и стали такими же недосягаемыми, как эти самые небеса. Спекуляции было сплошное раздолье.

Народ повалил из городов, словно надеясь вернуться к истокам, к спасительнице-земле. А там ведь тоже не все гладко. За один день из земли ничего не вырастет, и все попытки вести натуральное хозяйство закончились не начавшись. Ведь это еще и уметь надо.

Тогда оголодавшие люди вздумали слегка потрясти местных крестьян. Те тоже еле концы с концами сводили и вовсе не желали делиться с пришельцами жалкими крохами. Понятно, к чему это привело.

Во все деревни тогда отправили вооруженные отряды, якобы для защиты трудового крестьянства. Беспорядки-то они прекратили, но под шумок ограбили тех, кого должны были защищать. Жалкие ручейки продовольствия потекли в города, правда, быстро иссякли: все крестьяне ломанулись в леса, где устраивали неприметные ухоронки, пряча самое последнее, что уцелело. А остальные, несолоно хлебавши, вернулись обратно, откуда пришли - там не было еды, но все еще оставалась надежда. И вместе с ними в города прокрались разные странные болезни и принялись косить блудных жителей.