Адаптер

— А вот это зря, что не понимаете. Ваша вина доказана без исключения, поэтому ваши слова больше не имеют значения, — молодой выпучил глаза, а Карим усмехнулся, понимая, как сейчас искрит перевозбужденный мозг. Доля правды в путанных словах молодого следователя была, иначе бы не назначили вести его дело неопытного садиста, способного видеть только черное или белое. — На что вы потратили эти деньги? Вы хотели свергнуть власть, устроить государственный переворот?!

Голос молодого следователя дрогнул, и он пустил петуха. Карим засмеялся, как мог, изрыгая из себя свистящий хрип, перемешанный с кровавой слюной. И, правда, было очень смешно, если бы не было так больно.

— Смеетесь. Ну, ничего, я вам сейчас расскажу, как все было, — он сел за стол и развернул перед Каримом заготовку. Это была схема преступления, где пошагово было расписано, кто и когда замыслил, как исполнил, какие лица были вовлечены в процесс и какова их степень вины. Схема получалась сложная и витиеватая, линии взаимодействия пересекались невообразимым способом, сливаясь в грязный слежавшийся моток пряжи, Карим видел такой в историческом музее.

— Я знаю, как все было. На самом деле мне не нужны ваши показания, и я буду требовать для вас высшей меры. И, поверьте, этого будет слишком мало, чтобы вы смогли искупить свою вину! — следователь торжествовал, вырастая в своих глазах из молодого и неопытного специалиста в героя, разоблачившего государственный заговор.

Карим снисходительно улыбнулся. Как же смешон был сейчас этот молодой адаптер, ощутивший власть и ставший у подножия пьедестала Пророка, что означало стать неравным, но равноподобным Пророку, вместить в себя истинную волю Господа. Карим копался в памяти, ища себя в прошлом, таким же безумным фанатиком, почувствовавшим вкус первой крови. И не находил — работа в архиве спасла его от безумия. И ему стало искренне жаль парня, готовившегося поразить Карима проницательностью и проработанностью, на деле сливающимся с тяжким безумием. А ведь его спишут раньше времени, если, конечно, не готовят специально для карательных процессов. Он задумался, сопоставляя последнее десятилетие в одну линейную схему. Получалось, что в новое время нужны будут фанатики, преданные, не знающие сомнений. Такие, как Карим, старая школа с играми в гуманизм, будут не нужны. Мысль его увела далеко, и убийство в реабилитационном центре, и бегство двух адаптеров высшего уровня, ключевых расчетных центров, и скрытое усиление контроля, частые КТО, больше походившие на учения — все было связано, и он непросто так получил это дело. Карим понял, что выполнил все, что было положено в этой игре высших сфер, разобрав свое решение взять это дело и не найдя в нем большей части своей воли. Он не заметил, как молодой начал свой монолог, ожидая от обвиняемого внимания и страха.

— Вы меня не слушаете. Ничего, я могу повторить, — раздраженно сказал молодой, заметив, что Карим вернулся из своих размышлений. — Итак, вы входите в организованную преступную группировку. Этот факт не требует доказательств, и уже подтвержден системой с вероятностью более 67 %!

«Маловато. Любой адвокат разобьет такую вероятность на части», — усмехнулся про себя Карим, но промолчал, внимательно смотря на следователя. Ему не столько было интересно то, что скажет этот безумец, сколь интересен был он сам, его реакции, жесты и мимика, как он теряется и перестает контролировать себя, забывая о том, что камеры все пишут, а программа все распознает и проанализирует, сделав жесткий отчет, который невозможно оспорить.

— Вы связались с родом Ахметовых. Как и где вас завербовали, предстоит выяснить, и мы это сделаем. Не сомневайтесь, вашу жизнь разберем на части. Глава рода Ахметовых решил захватить власть и избавиться от рода Юмашевых. Для этой цели он спланировал покушение на Марфу Юмашеву. Они подкупили медработника, который должен был ввести избыточную дозировку хлорида кальция Марфе Юмашевой во время процедуры, чтобы остановилось сердце. Расчет был верным, по данным медкарты у Марфы Юмашевой слабое сердце и гипотония.

Карим кивнул, решив поддержать молодого следователя. Если отбросить его вербовку, то следователь излагал верно. По правилам, когда дело возбуждалось в отношении следователя, все его наработки считались ложными, и результаты разработки и расследования засекречивались. Молодой следователь не мог получить доступ к кейсу Карима, и выбрал верный путь, если не считать задания сверху. Карим не сомневался, что была поставлена задача доказать его вину, раньше могли просто устранить физически, но сейчас это было невозможно. Тотальный контроль и требование Пророка все делать по закону заставляли идти длинным извилистым путем, приводящим к одной и той же цели — к казни, устранению лишних свидетелей.