Адаптер

Раздались приветственные крики и свист. Бывшие соперники, а теперь зрители мелодрамы, посмеивались и по-доброму подначивали Ислама. Парень оказался в пересыльном пункте раньше приезда Лиз и Ю-ли, и с первого дня, а прошла всего неделя, всем было понятно, а Ю-ли и Ислам смущались, играя во взрослую игру, построенную на детских комплексах. Ю-ли была немногим старше Ислама, что по законам препятствовало их браку, и эта мысль глубоко сидела в ней, заставляя сомневаться в себе, сомневаться в нем. А Ислам боялся открыться, горевший от неожиданного чувства к этой бледной и, пожалуй, некрасивой девушке с умными и глубокими голубыми глазами, становившимися серыми, темневшими, когда она злилась и сильно волновалась. Ислама не интересовали законы, он знал, куда идет, чувствуя ответственность за Ю-ли и Лиз, за ее милых детей. Когда они выберутся, он все расскажет Ю-ли и Лиз, но не сейчас, пока не все решено, пока дорога столь туманна и опасна.

28. Следователь

Следователь Карим Хрипунов настороженно осматривал комнату допросов. Ему приходилось бывать в подобных комнатах и раньше, но в совершенно ином качестве. Теперь он сидел в кресле, стянутый ремнями по ногам и рукам, с зафиксированным мягкими лентами туловищем, а голова была прижата широким холодным ремнем, закрывающим весь лоб, к высокой твердой спинке. Для затылка имелась упругая силиконовая подушка, принимавшая форму черепа обвиняемого. Пожалуй, она была единственной мягкой деталью жесткого и бездушного кресла.

Карим попробовал сдвинуться, сесть удобнее, но ремни туже стянули руки и ноги, а широкие ленты на груди неприятно затрещали. Он закрыл глаза и стал вспоминать, сколько преступников прошло через него, через подобный дознавательный стенд. Лица слились в одно: бесформенное, с патологической похотью, жирно смешанной с дебилизмом и неудовлетворенностью. И не было к ним никакой жалости и малой толики сострадания, как требовал Пророк. Карим работал только с убийствами и насилием над личностью, часто кончавшимся изощренным убийством. Поэтому он и взял дело об убийстве медработника в привилегированном реабилитационном центре. Дело само нашло его, алгоритм определил его квалификацию и передал все материалы следователю Хрипунову. Карим сразу увидел, что первичный вывод о садистском обращении с objects of full human’s use contract гораздо сложнее и интереснее обыкновенных садистских игрищ, которых он насмотрелся за более сорока лет службы.

Карим был адаптером второго уровня, и в испуганных бледных девушках сразу узнал себя молодого, непонимающего своей роли и боявшегося, наивно полагавшего, что сможет изменить свое предназначение. И это была не жалость, нелицемерная слеза, пущенная при виде молодых девушек, уже сильно изношенных во исполнение великой функции. Он не жалел их, как не жалеют сильного духом и телом, пускай и зажатого, обездвиженного, подавленного, но непокоренного. За первые сутки он собрал всю информацию об их семьях, о том ужасе, который творился в знатных родах Ахметовых и Юмашевых, и который называли сохранением традиций. По правилам он имел право запереть каждую из них в этой комнате, воздействуя на нейроимплант, провести дознание между импульсами дикой боли и ужаса, сгенерированными в голове адаптера по воле следователя. Мерзкая и тошнотворная в своей показной гуманности процедура, когда не происходит физического насилия, а тело и мозг начинают убивать сами себя, доводя до микроразрывов внутренних органов от судорог, которые не считаются тяжкими телесными повреждениями, а приравниваются к сопутствующему ущербу. Простых людей, не имевших сложных нейроимплантов или вовсе нечипированных, кололи нейролептиками, вызывавшими яркие и болезненные галлюцинации, после которых психика сдавала позиции, человек сходил с ума и выдавал все подряд. И в этом ворохе бреда и «чистосердечного» признания программный алгоритм вычленял важное, проверяя и верифицируя с невербальными признаками. Позже следователь проводил оценку показаний с материалами дела, проверял соответствие статьям закона и выносил обвинение. Это могла сделать и машина, но робот-юрист был бездушен, и, как требовал закон Пророка, решать должен был человек. Лучше всего для этих целей подходил адаптер второго уровня, совмещавший в себе душу человека и продуманный и беспристрастный алгоритм, идеальную машинную логику с огромной базой данных обо всех зарегистрированных делах, умевший за долю секунды генерировать точную юридическую справку, выносить верное решение.