Адаптер

Из Южного порта они отправились на барже вверх по реке. Для заключенных, следующих по этапу, ставились два или три жилых контейнера, в которых был даже узкий душ. Лиз и Ю-ли жили отдельно, а остальные вместились в два контейнера. Баржа была загружена полностью, и перед жилыми контейнерами оставалось совсем мало места для несложной физической активности: можно было побросать мяч в кольцо или поиграть в настольный теннис. Вокруг площадки была высокая мелкая сетка, и даже мячик от пинг-понга не смог бы улететь за борт.

Они плыли через старый город очень медленно, робот-буксир решил сделать для них экскурсию, определив на борту новичков. Ю-ли забрасывала Беджана вопросами о старом городе, пытаясь из его слов построить картину прошлого. Беджан знал мало, но этого мало было в сотни раз больше, чем у всех. Лиз слушала, смотря на пустынные набережные, на обломки жилых кварталов и разорванные в клочья мосты. Она видела свой город, с цветущими деревьями, их должно быть много, со спешащими машинами, в которых еще не было робота-водителя, с красивыми молодыми людьми, стоявшими плечом друг к другу, не решаясь еще взяться за руки поцеловаться, смотрящими на тихое течение реки. Ее город был красивым и добрым, девушки юные и чистые, краснеющие от взглядов юношей, нетерпеливо крутящие чуть завитые локоны, ожидая действия от застеснявшегося кавалера. Она видела их на невысоких мостиках, под которыми не прошла бы их баржа, а они видели ее. Солнце грело так, что хотелось раздеться и прыгнуть в темно-голубую воду. Над ними, садясь отдохнуть на пару минут на крышу речного трамвая, кружили небольшие упитанные чайки. За столом сидела Ю-ли в длинном белом платье с крошечными полевыми цветами, как же ей шло это платье, без тени пошлости или порока открывая красивые порозовевшие на солнце руки до плеч. Беджан принес им лимонад в высоких бокалах, Лиз пригубила, обожгла губы ледяным напитком, и видение исчезло.

Город исчез, остались одни руины. Лиз видела в глазах Ю-ли, что она тоже о чем-то мечтала, строила невозможную картину в своей голове. Что мог думать Беджан или полицейский с конвоиром, она не могла понять. Мужчины смотрели на мир иначе, видя в первую очередь действительность, но и в ней Беджан умел находить приметы красоты, пускай и малые, еле различимые оттенки цветов, сплетавшихся в одну мимолетную картину. Как, например, полеты дозорных роботов, курсировавших по руслу реки. Роботы напоминали величественных птиц и, когда на них смотрели, слегка покачивались влево-вправо, будто бы у них выросли широкие крылья. Пока Беджан не показал им это, ни Лиз, ни Ю-ли не замечали. Так они и играли в эту игру, подмечая признаки жизни у роботов, находя в грудах обломков стройность законченной композиции, напоминавшей древнюю башню или сгорбленного старика.

Когда их баржа вырвалась из оков бывшей промзоны города, войдя в водохранилище с серо-бурыми водами, лениво накатившими на борта невозмутимых суден, Лиз и Ю-ли пошли спать. За весь день они ужасно устали, а стояние внутри бескрайнего водоема угнетало. Конвоир сказал, что когда-то город брал воду для себя из этого отстойника, напичкано едкой химией. Из-за паров пришлось остальной путь пройти в противогазах. Баржи находили плавучие пятна, парящие едким желтоватым газом, от которого кололо кожу и разъедало глаза. Весь оставшийся путь до Северного порта они пробыли в контейнерах, где была и система очистки воздуха, не хуже и не лучше той, что стояла у Лиз дома.

В Северном порту их запихнули в глухой фургон и повезли через город ночью, чтобы горожане не видели. Во втором круге ввели «плановое КТО», как назвал это конвоир, устало махнув рукой. В это время перекрывали дороги, оставляя один прямой тракт, проходивший через город, так было проще контролировать. Впервые в жизни они встали в пробку, сидевшие в глухом фургоне заключенные не могли этого видеть, обо всем рассказывал конвоир и полицейский. Они сидели впереди, а перегородка между заключенными и конвоирами была давным-давно демонтирована. Лиз запомнила, что Беджан долго смеялся и шутил, что они ненадолго, но попали в прошлое.