Адам Смит «О богатстве народов»

Получается, что богатые корпорации вовсе не нарушают право собственности, а являются его источником. Сегодня все любят гордо произносить благороднейшее «каждый человек имеет право на свободу», но мы-то знаем, откуда мы действительно взяли нашу свободу. Мы купили ее.

Что касается цены, которую мы уплатили — это, конечно, был чистый грабеж. Свободы, которые горожане выкупили у феодальных правителей, были проданы не за проценты от прибыли со свободного бизнеса, а за фиксированную годовую цену в золоте. Властолюбивые отпрыски грубых и грязных варваров не понимали и не хотели понимать, что такое экономический кризис или инфляция. Они не понимали ничего, кроме насилия. Можно почти услышать, с каким удовлетворением Адам Смит писал следующее:

«Но это может казаться во всех отношениях примечательным, что соверены всех различных стран Европы обменивали на определенную и никогда больше не способную увеличиться сумму тот источник своего дохода, который был, возможно, самым изобильным из всех, в плане роста богатства за счет естественного хода дел, без затрат или собственного внимания».

Деловые качества — это, по сути, изобретение среднего класса. Древние греки и римляне, несмотря на всю свою гениальность, ими не обладали. В противном случае они бы отказались от содержания рабов, с его нуждой заботиться об их здоровье и покорности. Они бы освободили рабов, превратили их в покупателей и оставили неквалифицированный труд для Согдианы и Гауля. Средневековые горожане стали не только в современном смысле слова свободными, но еще и в современном смысле слова умными. «Из привычек, — писал Смит, — к порядку, экономии и внимательности естественным образом формируется склад ума коммерсанта, тот образ мышления, который помогает исполнить, с выгодой и успехом, любой деловой проект».

Другое, и еще более важное изобретение среднего класса — это хорошее правительство. Полити ческая сообразительность была необходима для выживания городов. Горожане были как гуси, несущие золотые яйца феодальным властям, но мы знаем, как неожиданно счастливо эта история закончилась для гусей. Чтобы избежать участи быть, образно " а может быть, и буквально — выражаясь, выпотрошенными, бюргеры, кроме всего прочего, еще и настраивали феодальные власти друг против друга.

Адам Смит не позволил себе поддаться соблазну углубиться в дебри истории возвышения и падения королевств и объединений народов. Он лишь кратко описал существенное: какое впечатление на вторгшихся варваров производила сама грандиозная идея империи. Более могущественные феодалы всегда претендовали на власть над менее сильными и уж точно не упускали ни одной возможности назваться королем чего-нибудь.

«Лорды презирали бюргеров, — писал Смит, — которых они считали… кучкой эмансипированных рабов… А бюргеры, естественно, ненавидели и боялись всех лордов. Король тоже ненавидел и боялся их; но… у него не было причины ненавидеть или бояться бюргеров». Кому это нужно — ненавидеть источник доходов, к тому же беспомощный и безобидный? А к тому же королевские головорезы находились обычно дальше, чем бандюги местных лордов, так что бюргеры любили короля больше еще и по этой причине. «Взаимный интерес… располагал горожан поддерживать короля и располагал короля поддерживать горожан против лордов». (Так, по-видимому, и возникло некоторое родство между богатыми городскими жителями и сильным центральным правительством; оно проявляется и сегодня, в политических предпочтениях городских элит.)

Однако чтобы проявить политическую сообразительность, надо прежде всего иметь к тому возможность. «Развитие торговли и производства, — писал Смит, — постепенно способствовали установлению порядка и хорошего правительства, и вместе с ними, прав, свобод и защищенности людей, живших прежде в рабской зависимости от своих превосходительств, в почти постоянном состоянии войны с соседями».

Левого толка критики принципов свободного рынка убеждены, что капитализм — это сплошь жульничество и обман. И они правы. Мы обвели вокруг пальца феодальные власти, чтобы они освободили нас, и мы сумели остаться свободными, лишь продолжая сбивать их с толку. Мы пользовались всяческими хитростями и крючкотворством, чтобы основать свои города, стать богатой буржуазией, и обеспечить себя предметами комфорта. Мы оставили варварскую аристократию в их грязных замках, беспечно забрасывать полы куриными костями.

На этом с принципиальным мошенничеством было покончено. Мы и так сделали самое худшее, что можно сделать для дураков: мы дали им то, чего они хотели. Города богатели, покупали заморские дивные вещи, развивали искусства и ремесла. Среди этих вещей и произведений знатные открывали для себя то, на что они потратили бы деньги куда охотнее, чем на кормежку бандюг. И бюджеты пиров пришлось понемногу сокращать. И варварское гостеприимство пришлось понемногу умерить.

Адам Смит утверждал: самолюбие феодальных лордов было настолько гипертрофировано, что парадоксальным образом превосходило даже их инстинкт самосохранения: