Ад закрыт. Все ушли на фронт

Власов помотал головой, вопросительно посмотрел на своих людей. Они тоже делали отрицательные жесты: все ведь ясно. Вальтер понимал: этим людям очень страшно думать. Они всегда боялись думать о том, что увидели и что поняли сегодня. Спасая собственную психику, эти люди годами отращивали себе убеждения, позволявшие в упор не видеть преступность и гнусность системы. Даже навязчивое пьянство верхушки армии стало способом бороться с сомнениями и страхом: пить и стараться не думать.

Начавший думать лишнее рисковал еще и сказать лишнее. Сказавший лишнее исчезал… Все понимали, куда. Сидящие у костра боялись и думать и не думать, боялись и врагов и друзей, боялись сказать и не сказать… Сейчас они боялись увиденного и услышанного, боялись Вальтера и Власова, боялись Тухачевского и Берию. И еще они больше всего боялись, что кто-то на них донесет. Причем двое из собравшихся боялись другого: боялись не успеть донести.

– Но почему именно мы должны?! Почему именно армия?! – высказал общую мысль кустистобровый.

– Армия – вооруженная часть народа. Особенно если в армию призывают почти всех мужчин. Армия не умнее, не лучше – но у нее есть сила.

– Но если она не умнее остального общества… Тогда какое же у нее право навязывать свои решения всем?

– Армия – это инструмент. Кто пользуется этим инструментом, тот и получает результат. Это как топор или лопата: можно рубить дрова, а можно – головы. Можно копать ямы под картошку, а можно закапывать людей живыми. Логично?

Лица приобретали оживленное, какое-то менее отчаянное выражение: концентрация ужасов оказалась великовата даже для людей закаленных.

– Вроде логично.

– Потому и важно, кто именно приходит к власти через военный переворот. Что нужно этому «пришедшему», что он собирается делать. Приходят к власти наполеончики – результат вы видели. Приходят к власти фанатики, помогают наполеончикам – результат вы тоже видели. Приходят к власти дураки – за их спиной сидят негодяи. А что будет от власти негодяев…

От полноты чувств Вальтер только пожал плечами, и за него закончил рослый, кустистобровый:

– Этот результат мы тоже видели.

Раздался такой взрыв хохота, что какие-то легкомысленные птицы вспорхнули с испуганным чириканьем.

– Потому я и говорю: брать власть можете только вы. Прагматики – и притом не одержимые идеей мирового господства. Прагматики, которые будут не воевать, а дружить с Германией… Тем более, в Германии тоже приходит к власти армия.

– А вот у меня такой вопрос…

Это все тот самый, рослый и густобровый. Вальтер кивнул, и он продолжил:

– Вот сейчас мы поговорим и разойдемся… А что будет, если мы не сможем принять решения?

– Давайте посмотрим.

В этот самый момент один из сидящих – тот самый активный и улыбчивый, – деловито направился в кусты. На недоуменные взгляды солидно определился:

– Отлить надо…

Нет… Вальтер не зря полазал по головам в этот вечер.

– Вам придется задержаться! – громко, уверенно сказал Вальтер. – Вернитесь к костру!

И не выдержали нервы у шпиона! Сдавленно крикнув, негодяй пустился бежать в лес. Куда? Зачем? Он сам бы не смог объяснить. И как сразу все поняли происходящее, как сразу, мгновенно включились! Значит, подобного ждали…

– Смерть предателю!

Трудно сказать, кто первым выстрелил. До десятка стволов плюнули смертью в бегущего. Власов не принимал участия в убийстве, смотрел грустно.

Вальтер кинул взгляд на второго доносчика. Бисеринки пота на лбу, но в целом уже успокоился. Одного же поймали, отвели душу, теперь он вне подозрений, он уцелел, он уже вне опасности!

– Господа! Я попрошу вас всех сесть на свои места.

По тому, как офицеры выполнили просьбу, Вальтер ощутил силу своего авторитета. И обращается к шпиону, тому самому – активному, улыбчивому:

– Я знаю, кому вы должны донести на всех нас. Но, может, вы сами это скажете?

Вскочил с перекошенным лицом, рванул кобуру… Тут же сидящие рядом схватили шпиона за руки.

– Васька, ты?! Неужели…

– Никому верить нельзя… – почти заплакал один из державших. – Другом же был…

– Прекратите истерику! – рявкнул Вальтер. – В другой раз думать будете, с кем дружить!

А Власов беспокоился о главном, вполголоса спрашивал у Вальтера:

– Допрашивать его надо? Или и так знаете, кто и откуда?

– Знаю… Но пусть сам расскажет, полезно…

Власов кивнул, а сам все косился на поле. Вальтер понимал, почему: уже несколько минут и он сам посматривал, как по окоему желто-золотого поля, мимо золотой кромки березового леса с зелеными свечками сосен, под прозрачно-синими небесами катила машина. Машина двигалась прямо к костру.

– Товарищ генерал! Вам телеграмма!

– Правительственная, – сообщил порученец. И внезапно добавил, вроде ни к селу ни к городу:

– Белгородский Кремль. На словах велено передать…

И замялся гонец-порученец.

– Псковский детинец, – отозвался Власов на пароль. – Так что же велено мне передать на словах?..

– Сначала прочитайте телеграмму.

Власов рванул бумагу, развернул… Вальтер и потом удивлялся его умению владеть лицом, не показывать никаких лишних эмоций. А в этот раз Власов опустил пеструю бумажку, как-то очень буднично произнес: