Ад под ключ

— Так поступают только трусы. Я ни в чем не виновата и не собираюсь от тебя прятаться. Да и навязчивость не входит в число твоих недостатков.

— Это верно… Удивлена, что я позвонил?

— Немного. Что-то случилось?

— Не слышу в твоем голосе любопытства. Похоже, ты лишь из вежливости это спрашиваешь. Как Саша?

— Выздоровел. Извини, но у меня ощущение, что ты это тоже спрашиваешь только из вежливости.

— Это не так, — он сглотнул появившийся в горле ком. — Даша, ты мне нужна.

— Вот как?

— Я тебя прошу: смени тон. Я ведь первый тебе позвонил.

— Я это ценю. Что все-таки случилось?

— Сегодня был бой. Важный бой, в котором я победил. — Он посмотрел в зеркало и невольно потрогал шрам на лбу. Не каждый такой бой заканчивался без потерь. Сегодня ему повезло.

— Дима, ты цел? — заволновалась Даша. — Тебе досталось, да?

— Нет. — «Надо было соврать, — подумал он с досадой. — Сказать, что у меня сломана рука или нога, что я едва дышу и весь в крови. Тогда жена, возможно и примчалась бы в Москву. Но ведь она говорит, что врать унизительно. И ты подумай! Я не смог ей соврать!» И он сказал: — Я в порядке.

— Дима? Ты и в самом деле не пострадал? — не поверила Даша.

— Жив и здоров, — заверил он. — Просто решил похвастаться победой. Такие бои бывают нечасто. Когда все складывается, как ты хочешь. — Он старался говорить правильно и красиво, и, уж конечно, без мата, чтобы ее не спугнуть. Даша — женщина чувствительная, а музеи с библиотеками ее окончательно разнежили. А его так и подмывает спросить: ну, как там, в облаках? Ходят в сортир или нектар — пища безотходная?

— А тот человек, — осторожно спросила Даша. — Ну, с которым ты дрался. Он как? Я ведь знаю, что ты бываешь безжалостен. Скажи, ты его избил?

— Я победил.

— Я совсем не то имела в виду. Это ведь был спорт, да? Я далека от этого, и моя ошибка в том, что я никогда не пыталась тебя понять. В том, что касается твоего спорта, — Даша явно подбирала слова. — Извини, но я пацифистка. Я считаю, что люди должны договариваться, а не воевать. И что человек человека всегда поймет, если ему доходчиво объяснить.

— Что за чушь? — Не выдержал он. — В каком мире ты живешь, милая? Европа тебя испортила с ее непробиваемой толерантностью. А Россия всегда останется страной азиатской, здесь слишком холодно и мало солнца. А еще воруют. Много воруют. Не соблюдают законы. Договориться можно с людьми. А здесь мне не с кем договариваться.

— Дима, зачем ты позвонил?

— Сказать, что я тебя все еще люблю, — сказал он глухо. — Я хотел бы, чтобы ты сейчас была рядом. Ты приедешь?

— Прямо сейчас? — заколебалась Даша.

— Хотя бы завтра, на пару дней.

— Что у тебя с голосом? — подозрительно спросила Даша. — Синдром победителя, да? Тебе нужна женщина, и ты позвонил мне. Видимо, мне первой. Дима, я сколько лет тебя знаю? Мне все твои интонации знакомы. Ты перчатки хотя бы снял? Или так и сидишь по локоть в крови?

— Нет, с чего ты взяла? — он уже понял, как фальшиво это прозвучало.

— Ты где? В раздевалке?

— Ну, допустим.

— И из раздевалки, сразу после боя позвонил мне…

— Даша, я у тебя так редко прошу любви. Первый позвонил, сам. А ты мне опять мораль читаешь, — он начал злиться. — Да хватит уже играть в хорошую девочку. Будешь мириться?

— Я не ссорилась. Мы просто решили развестись.

— Хорошо, я погорячился. Развод отменяется.

— Я вижу, ты избил человека и настроение у тебя повысилось. Можно и жену приласкать.

— Да хватит тебе лезть в бутылку! Ты приедешь?

— Нет. Извини.

— Забавно. А извиняться-то зачем? Из вежливости?

— Сажин, ты обратился не по адресу, — сухо сказала жена.

— Это я уже понял. Ладно, спокойной ночи, моя ледяная фея. Хотя у вас ведь другой часовой пояс. Ночь еще не наступила. Ну, книжку почитай. Музеи небось закрыты уже. Сашу к телефону не зови, я с сыном буду общаться без посредников. Спасибо за понимание, — сказал он с иронией.

— Дима… я…

— Что?

— Нет, ничего. Если ты передумал, я всегда тебя жду! — с отчаянием сказала вдруг Даша. — Но только не я к тебе, а ты ко мне.

— Ты мне еще условия будешь ставить!

— Это не условие, — торопливо сказала Даша. — Ты себя загнал. Таким неуравновешенным, морально уставшим, даже убитым, я тебя еще никогда не видела. Ты же всегда был умным. Нельзя победить ветряные мельницы, будучи верхом на коне. Ты донкихотствуешь, Дима. Хотя о чем это я? Ты же не читаешь книг.

— Толку от них? А вот ты, похоже, совсем зарылась в артефакты. Но я-то живой. И у меня простые человеческие потребности.

— Поесть, поспать и, извини, трахнуться?

— О! Сказала, наконец! И как у тебя только язык повернулся? Или это слово теперь считается литературным? — с сарказмом спросил он. — Да, я выиграл бой и хочу трахнуться! Я готов подождать, пока ты прилетишь. До завтра, — намекнул он.

— Я тебе не самка, — обиделась Даша.

— Ладно, я понял. Позвоню как-нибудь. Спокойной ночи, — и он дал отбой.

Какую чушь она несет! С ней-то самой что стало?!

— Гриша, — позвал он.

— Слушаю, Дмитрий Александрович.

Водитель, похоже, стоял под дверью, охранял его покой.

— Почему так тихо?