Ад не мышиный

Про человечность. Почему именно человечность, вот наличие гладкого хвоста и пушистой шерстки делает меня мышью, как и любую другую мышь, но и без этих атрибутов я мышь. Почему же бесчеловечная людская особь все равно остается человеком? Есть это или нет, все равно человек. Есть, например собаки, которые поголовно, почти что все, обладают лучшими качествами. Назвали бы собачность, так нет – это вроде как даже наоборот плохо.

ЛХБ:

Пусть, будет мышиность. Ты не сквернословишь и говоришь мышино. Никто ведь не запрещает тебе так сказать. Просто ты пользуешься термином, который изобрели другие, точно так же как называешь что-то иностранным словом, если нет такого в твоем языке.

Сцена 5. Про чет и нечет.

ЛХБ:

Ты вернулся.

АБК:

Да мышиный брат, я вернулся.

ЛХБ:

От чего-то ты уже не такой пушистый. Как прошло?

АБК:

Препарат ввели. Говорят, что действует на каждом втором мыше, для фармакологии это прогресс.

ЛХБ:

Ну а ты, какой мышь? Первый или второй?

АБК:

Пока не точно, но знаю что если после первых суток не сдох, должен идти на поправку. Некоторые прям на столе и отбрыкиваются.

ЛХБ:

По нечетным значит везет.

АБК:

Уж извини друг, если я выживу. Выйдет ведь так, что тогда ты будешь четным.

ЛХБ:

Не думай об этом так. Статистику придумали жулики. Всяко ведь может быть, может у тебя был один шанс из ста и ты им воспользовался, тогда как другому дадут девяносто девять шансов против одного и он выберет не верный. Жулики, все вместе с Эйнштейном.

АБК:

Эйнштейн голова.

ЛХБ:

Угу, пророк двадцатого века. Правда, про ад ничего не сказал.

АБК:

Опять ты за свое. Может, нет его вовсе или как я говорил, тут он. Не хочется тебе этого, придумаю еще. Может у нас тут чистилище?

ЛХБ:

А это мне нравится. Очень подходит. Только где тогда рай?

АБК:

Рай вон у них, у людей. Разве это не ясно.

ЛХБ:

Это даже смешно, зачем бы они держали нас тут под опытами? если б у них все было так хорошо? Ради забавы если только, так их бы с этого рая мигом бы и выкинули.

АБК:

Ты очень много думаешь обо всем этом, не уж то собрался помирать? Ты ведь сам говорил, что не хочешь?

ЛХБ:

Нет, не хочу. Впрочем, я говорил обратное, но ведь действительно не хочу. Капризная штука жизнь, ведь у всех почти плохая, а все равно нужна.

АБК:

Ну, тут два варианта либо тебе действительно жалко саму жизнь, либо ты боишься смерти.

ЛХБ:

Мне очень хочется отнести себя первым, но понимаю что все равно причастен ко вторым.

Сцена 6. Утро перед осмотром.

АБК:

Думаешь, тебя заберут?

ЛХБ:

Боюсь, что иначе уже смысла не будет. Как я тебя понимаю теперь, как хочется мне тебя послать. Вот просто, не важно, что ты сказал.

АБК:

А ты знаешь мне уже лучше.

ЛХБ:

Иди к черту козел.

АБК:

Я не козел

ЛХБ:

Ты точно скоро договоришься, и мне придется из-за тебя идти в ад.

АБК:

И ты до сих пор думаешь, что есть что-то хуже?

ЛХБ:

Да, до сих пор и даже после. Нет ничего страшнее, чем прожить жизнь и ничего после не чувствовать.

АБК:

Ты ведь про хорошие чувства, да?

ЛХБ:

Когда станешь вспоминать наши беседы, вспоминай иногда и стихи. Если бы у меня был свой человек, я бы обязательно пожертвовал им ради тебя. Прощай друг.

Рука достает мышь ЛХБ и уносит из клетки.

Адольфо Биой Касаресу и Луису Хорхе Борхесу посвящается.