Ад Лабрисфорта

- И не говори. Особенно ему в лицо. Потому что он сам так не считает. Это я уже серьезно, Флэш. - Фортадо действительно посерьезнел. - В драке Джо с тобой, может, и не справится. Но разборки один на один - это так, традиционная показуха. И... раз ты до сих пор жив - значит, всерьез он не злится. Ты ведь не оспариваешь его первенство. А вот если ему кто на самом деле поперек глотки - он способ разделаться найдет. С помощью шестерок, а то и вовсе не своими руками. У него бабки водятся. А боссы... ну, подумаешь для них это - пара лишних патронов. В рапорте потом напишут - мол, была попытка нападения, возникла необходимость самообороны. Так уже не раз случалось.

- Ну, дело не только в Джо. Вообще, весь этот бардак в душевой...

Ральф вновь потерял свою серьезность.

- Ты здесь недолго, брат. Знаешь, как это бывает... Поначалу думаешь - вот, совсем рядом, в соседнем крыле - женщины... Но со временем понимаешь, что все равно не увидишь их никогда. А если честно, тамошних женщин, может, лучше и не видеть. А другие... они в другом мире. В общем, приходится довольствоваться тем, что есть.

Уэсли неопределенно кашлянул.

- Никогда бы не подумал, что в тюрьме это бывает настолько... ну... тихо и спокойно.

- Раньше не было. - Ральф бросил на землю окурок, раздавил его носком ботинка, и достал еще одну сигарету. - В смысле, было совсем не тихо и не спокойно. Тех, кто слабее, имели только так. Но благодаря нему все изменилось.

Уэсли посмотрел в ту сторону, куда указал Фортадо, и увидел худого низкорослого парня лет двадцати пяти. У него были светлые волосы и глаза, и бледное, худое лицо. Теперь Флэш вспомнил, что это именно к нему в душевой выстроилась целая очередь. А камера его находилась на втором этаже, слева от камеры Уэсли.

- Кто он? - спросил Флэш.

Фортадо пожал плечами.

- Мисси. Подружка. На его первой прогулке Джо уже собирался было показать ему, как всегда, кто здесь главный. Все уже столпились вокруг - ну, ты представляешь картину. И знаешь, что он сказал? "Ну не все же сразу, мальчики. А по очереди - пожалуйста. Можете делать мне больно, но не очень сильно". Он извращенец. Мазохист. Джо не стал его бить. Мисси самому нравится жить так... Серьезно. Хотя, если разобраться, иначе он бы тут и не выжил.

- Потому что слабый?

- Потому что наши громилы все равно дознались бы, кто он такой. И не потерпели бы голубого, который отказывается давать по собственной воле. Не трудно догадаться, что бы они с ним сделали.

- Прикончили бы?

- А то. Но перед этим очень долго делали бы очень больно... А так - Мисси, можно сказать, сохраняет в Лабрисфорте мир.

- Почему?

- Как-то раз Садист Визер запер его в карцер. Надолго. Захотел провести эксперимент: что будут делать остальные - ну, ради смеха, понимаешь? Любит он такие опыты ставить. На то и Садист. Так вот: эксперимент удался. Все стало как прежде, когда сильные трахали слабых. Или - очень сильные - просто сильных... - Фортадо усмехнулся - на этот раз своей особенной усмешкой, в которой не было ни капли веселья. - В общем, неохота про это вспоминать. Так продолжалось, пока Мисси не выпустили. А до его появления так все время было.

- Ясно... Сегодня мне уже предлагали встать в очередь. Но вряд ли я когда-нибудь это сделаю. Все-таки, несмотря ни на что, предпочитаю женщин.

- Это хорошо. Но смотри, чтобы тебя кто-нибудь не предпочел. А то захотят разнообразия... - Фортадо снова усмехнулся и, наступив на окурок второго косяка, зашагал прочь.

Глядя ему вслед, Уэсли думал о том, что трава делает Ральфа весьма разговорчивым. И еще о том, что Фортадо, безусловно, сильный парень. Но вот до очень сильного явно не дотягивает.

Падение

На следующее утро, девятнадцатого августа, Уэсли проснулся за два часа до подъема. Время он узнал, подойдя к решетке и заглянув в вечно открытую дверь надзирательской комнаты.

За письменным столом, делая вид, что сочиняет рапорт, сидел Фил. На самом деле он засыпал и был близок к тому, чтобы уткнуться носом в клавиатуру. Сбоку на этот стол были закинуты чьи-то ноги в ботинках на протекторной подошве. Сам обладатель этой внушительной обуви находился вне поля зрения Уэсли.

В камере напротив храпел Берни Оллз. Больше не было слышно ничего. Лабрисфорт погряз в тишине.

Уэсли вернулся на кровать, пока надзиратели не обратили нежелательного внимания на заключенного, который торчит у решетки в неположенное время. Почему-то он был уверен, что заснуть теперь не удастся. На душе сделалось тревожно и тягостно. Он как будто ждал чего-то в этот предутренний час, а чего - и сам не знал.

Он долго смотрел в окно, в темноту, время от времени пронзаемую лучами прожекторов. А потом перевел взгляд правее, на осточертевшую надпись "Ад. 11". И почувствовал, что спать ему все-таки хочется. Веки начали тяжелеть и слипаться. Но цифра "одиннадцать" назойливо маячила даже перед закрытыми глазами. Две короткие параллельные черты... Может, это вовсе и не "одиннадцать"? Может, действительно знак параллельности, или римская двойка? Но это не менее нелепо, чем "адский" адрес.