Ад криминала: Рассказы и очерки

— Правильно считают, — тихо отвечал Владимир Сергеевич, распутывая косички волос, переплетенных между собою. — Путь Спасителя: огонь, брошенный в воду. Сотворение атмосферы. Той самой, которой мы дышим… Содержание религии и искусства одно и то же. Это — взаимоотношение двух сил, составляющих всеединую сущность. В религии земное подчинено божественному. В искусстве — земное просветлено божественным. В религии человек противостоит бесконечному, как конечное, в искусстве — конечному, как само божественное. Переход от религии к искусству происходит через примирение конечного и бесконечного в человеке… Суть искусства в примирении воды и огня, в становлении этого примирения через символ бесконечного. Символ есть принцип бесконечного становления… Но могут ли ужиться в добрососедстве огонь и вода? Могут ли дух и материя стать мужем и женой? Могут ли мужчина и женщина стать одним?.. Могут, приятель. Тогда рождается ребенок. А примирение конечного и бесконечного не что иное, как любовь. Она и порождает живое. А кто познал любовь, тот приобщился к тайне. И каждый приобщившийся оставляет после себя свой символ приобщения. И он всегда один!

Владимир Сергеевич был неописуемо рад успехам ученика и с интересом выслушивал рассуждения Леонида Петровича о мории Эразма Роттердамского, "бутылке" Рабле, загадке "Декамерона".

— Человека от страстей спасает разум, а знание божественной науки доставляет вечное блаженство, — комментировал аллегорию Данте бывший мусорщик. — Об Эразме Роттердамском я уже говорил в прошлый раз, когда мы затронули тему о парадоксе страдания и расплате за свои желания… Превращение глупости в высшую мудрость, по Эразму, есть ренессансное волшебство гения. В его эпоху страдание, по Христу, господствовало над умами так сильно, что затмевало умы, мыслящие категориями жертвенности. Нужно было дать нечто свое, равное по значимости крови агнца, но взятое из золотой шкатулки Господа Бога. И Эразм его дал… "Бутылка” Рабле. Великий матерщинник нашел-таки ту кость с каплей мозговой субстанции. Кто-то из древних называл собаку самым философским в мире животным. Я вижу пространственное сходство кости с бутылкой. Сотни раз я следил за дрожащими руками алкоголиков, откупоривающих оутылки. Их лица светились, и свет был особенно ярок на похмелье. Это то, живое дионисийское начало, изначально открытое греками на пирах с божественной солью и анакреонтической струной. Но Рабле, как и Эразм, — философ, и он, будто бы уподобившись собаке, высосал из своей бутылки свою капельку мозга. Проглотив ее, Рабле стал философствующим художником.

Боккаччо — баловень судьбы. "Декамерон" — книга безнравственная до святости. Ее написал не сын флорентийского купца, а его мать — француженка…

— Браво! — затрясся прослезившийся Владимир Сергеевич. — Браво, Леня! Ты стал высокообразованным человеком! Теперь ты можешь и имеешь, за что жить вечно!

…Ровно пять лет прошло со дня свадьбы Шитикова и Анюты. В июньскую ночь с субботы на воскресенье Опарыш не смыкал глаз. Поздно вечером его жена отправилась в гости к сестре и до сих пор не вернулась. Он ждал, когда ему позвонят из милиции и сообщат, что найден ее труп. Анюта сбита машиной. Так и случилось. И никто никогда не раскопает эту историю, ибо целых пять лет Шитиков скрупулезно и тщательно готовил это убийство, подыскивал исполнителя, поимка которого исключалась.

Похороны Анюты были пышными и благородными. Безутешный муж плакал, не переставая, соседки утешали его как могли, искренне сочувствовали горю. Облагородившееся от страданий и книг лицо Леонида Петровича, элегантные манеры вызывали восхищение у старушек, которые поместили его на самую высшую ступеньку своей иерархической лесенки. К этому времени Леонид Петрович уже был начальником управления коммунального хозяйства горисполкома. Должность почтенная и хорошо оплачиваемая. Отставные полковники и старый генерал, живущий в соседней квартире, расшаркивались с ним во дворе, захаживали к нему на рюмочку. Словом, Шитиков постиг тайну Христа и низ сделал верхом: бывший самым последним, он стал самым первым в своем доме. Впереди у него было приобщение к символу примирения конечного и бесконечного через любовь и детей. Дело стало за красавицей, невестой. Но пока у Шитикова никого на примете не было, и поэтому он решил не спешить и построить большую двухэтажную дачу для будущего семейства.

Дача получилась на славу. В ней без хлопот разместился бы целый детский сад. Вот какое потомство намеревался воспроизвести на свет Леонид Петрович! Но, увы! Случилась досадная оплошность, с которой началось крушение идеалов Шитикова.