Ад криминала: Рассказы и очерки

Шитиков, словно на крыльях, вылетел из милиции. Он и не предполагал, что ему так легко удастся доказать, что все его доходы были самыми что ни на есть трудовыми. Правда, предприимчивый мусорщик скрыл свой главный промысел. Дело в том, что вечерами он копал на свалке опарышей — белых червей — и набивал ими спичечные коробки. По полсотни коробков за вечер. А ранним утром привозил их на причал и оптом сдавал лодочнику по сорок копеек за коробок. Лодочник же, одноногий пьяница, продавал червей рыбакам по полтиннику за коробок, а в выходные — и дороже. Черви были основным Ленькиным доходом. Выручка от них вдвое покрывала и кожу, и макулатуру, и кости вместе с помоями и бутылками. Теперь с лодочником Шитиков завязал и старался не попадаться ему на глаза. У него появилась новая идея. Благодаря машине он мог объезжать за день свалки близлежащих городов и поселков. Самое главное, что на них его интересовало, — горы металлолома. Его было много во дворах школ и на задворках различных технических учреждений: от научно-исследовательских институтов и радиомастерских до участков связи. Шитиков решил специализироваться на выплавке серебра и других ценных металлов, содержащихся в различных деталях теле- и радиоаппаратуры… Так прошло еще пять лет.

Эти годы для Шитикова были чрезвычайно удачными. Его "серебряное дело" приносило неслыханный доход. Квартиру Анюты старушки-соседки иначе, как дворцом, и не называли. Все в ней сверкало и блестело, как в сказочном тереме. Ноги Анюты были почти здоровы, а в ушах бывшей полковничьей вдовы появились сережки из бриллиантового гарнитура, которые она называла искусственными подделками, чтоб соседки окончательно не тронулись умом от зависти. Истинную цену гарнитура знал Леонид Петрович. За одну только заколку он отдал пять тысяч.

Теперь Шитиков часто ездил в Одессу и бродил по Староконному рынку, где прошло его голодное детство. На рынке в выходные дни кишел кишмя знаменитый одесский "толчок". Здесь все самые отъявленные жулики и спекулянты, скупавшие у Шитикова серебро, знали его под кличкой Опарыш. А появилась она у Леонида Петровича очень просто. Однажды он заказал нелегальному ювелиру статую серебряного червя на подставке из черного мрамора. Но искусный мастеровой придал червю черты змеи, сославшись при этом на одно из блатных толкований пушкинского “Пророка": ползти змеей — значит быть мудрым… Эти слова бывшему мусорщику понравились, и с той поры он стал величать себя Серебряным Опарышем. А литая фигурка серебряного червя на черном мраморе украшала его старинный письменный стол из французского мебельного гарнитура. Был в этом гарнитуре и резной книжный шкаф, уставленный томами старинных книг с позолоченными корешками. Параллельно с добычей серебра Шитиков увлекся антикварными книгами, рукописями, манускриптами. Так судьба свела нашего героя с Владимиром Сергеевичем Орловым — бывшим доцентом университета и большим специалистом по скупке и продаже старых книг на "черном рынке".

Новоявленному антиквару Шитикову нужна была серьезная школа, ибо для того, чтобы торговать книгами, в них надо было кое-что понимать. Погоревший доцент (а он был судим за спекуляцию антиквариатом) согласился прочитать Шитикову краткий курс лекций по литературным памятникам, начиная с персидского "котла", буддизма и кончая Шопенгауэром, Ницше, Фрейдом…

Орлову было около пятидесяти. Был он мал ростом, лыс, с лицом, характерное выражение которого — недовольный, брезгливый взгляд больного или усталого человека, страдающего, как говорят невропатологи, Спинальным синдромом. Работал Владимир Сергеевич мастером обрубочного участка литейного цеха, а по выходным и в праздники плел парики из натуральных волос, которые поставляла ему уборщица парикмахерской баба Зина. Каждый парик он продавал сотни за полторы-две, а на изготовление одного из них у него уходило не более двух дней.

Орлов составил список литературы, которую должен был прочесть Шитиков. Около пятидесяти названий. Это, на взгляд бывшего доцента, была сокровищница мировой литературы всех эпох и народов. Начиналась она с Библии и апокрифических евангелий. Шитиков погрузился в чтение…

Вскоре приступили и к "семинарским занятиям". Одержимый страстью знаний, Леонид Петрович рассуждал:

— В сочинениях Наг-Хаммади атлет Фома говорит устами Иисуса: "Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону и внешнюю сторону как внутреннюю сторону и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной… тогда вы войдете…" Эти слова обращены к ученикам, которые вместе с учителем глядели на младенцев, сосущих молоко. Считают, что в них зашифрована тайна Христа.