ac0846a334c74b76bf3c8ff10e16ffdc

Должно быть, эта девчонка и была той сестрой Абалима, о которой тот так много рассказывал! Только вот на «истинное совершенство» по мнению Бьёрна это худенькое и хрупкое существо вряд ли тянуло.

Рыжие волосы Хельги словно светятся — кажутся почти что золотыми. Леонард стоит на смотровой площадке учебной башни и смотрит в подзорную трубу, одолженную ему Константином Райном. Хельга и родители едут к Академии в карете. Отец что-то говорит сестре Леонарда, и та счастливо улыбается. Это видно даже отсюда — с учебной башни. И Лео думается, что тоже счастлив, раз счастлива его семья.

Леонард улыбается. По правде говоря, по своей несносной сестрице он скучал. Пусть Хельга порой и вела себя крайне скверно, была раздражительна, упряма, не обладала чувством юмора, она была его дорогой сестрицей. Она была единственной дочерью Томаса и Леокардии Кошендблатов, единственной сестрой Лео, тогда как братьев у него было вполне достаточно. И Леонард совсем не ожидал, что родители и Хельга навестят его в Академии так скоро.

До их приезда, пожалуй, остаётся ещё около часа — всё же, хорошо, что Райн позволил Лео воспользоваться его подзорной трубой, что теперь юный герцог Кошендблат видит их издалека…

Леонард тяжело вздыхает — ждать придётся ещё целый час. И откуда только у Константина всегда берётся столько терпения, что он может ждать чего-то годами? Лео никогда не смог бы так… Впрочем, возможно, у Райна была некая тайна, помогавшая ему сохранять самообладание и терпение даже в тех ситуациях, когда кто угодно другой это терпение уже терял.

— Леонард! — слышит Кошендблат откуда-то с нижних этажей голос Эрны Хоу. — Ты здесь? Помоги мне, пожалуйста!

По правде говоря, то, что Хоу просит его о помощи сразу кажется герцогу странным — обычно Эрна считала, что из-за своей болезни Леонард не должен быть вовлечён в какие-либо слишком сложные задания. Роза Эсканор тоже считала именно так, и потому Леонард не исполнял ничего из «заданий масти», а только учился.

Недолго думая, Леонард спускается по лестнице с учебной башни на первый этаж, где и стоит Эрна, помогая держаться на ногах какому-то странному мужчине, которому меньше тридцати дать очень сложно. Куртка этого человека насквозь пропитана кровью в районе живота, а сам он едва ли не теряет сознание. Очень странно то, что до сих пор его ноги не подкосились. Кошендблат почти что подбигает к Эрне, чтобы помочь дотащить этого мужчину до ближайшего дивана.

Хоу говорит, что этого человека зовут Андреа Сонг, что она обнаружила его, когда искала обещанные Константину Райну за одну услугу травы, что очень испугалась, когда увидела рану на боку у Сонга, что нёс он какую-то ерунду, должно быть, из-за поднявшегося жара… Говорит Эрна много и очень быстро, что на неё не слишком-то похоже. Похоже, она действительно очень напугана. И Леонарду тоже передаётся её страх — он даже забывает о том, что скоро к нему должны будут приехать отец, мать и Хельга. Он бежит на кухню, ищет аптечку, бинты — словом, всё, что попросила его найти Эрна. Он помогает снять с того человека оружие, пропитанные кровью куртку и рубашку, помогает промыть раны… Ему страшно. Страшно, что кто-то может умереть в их спокойной и тихой Академии, где всё всегда было хорошо. Страшно, потому что Эрна слишком напугана, а никого больше из бубнов рядом нет. И эта ситуация не кажется ему хоть сколько-нибудь странной — лишь пугающей, волнительной…

Это уже потом герцогу думается, что это было очень странно — какой-то тяжело раненный мужчина, по виду скорее напоминающий головореза, в окрестностях Академии. Это потом уже Леонард поймёт, что что-то в этой ситуации было не так — никто не мог пробраться на территорию Академии со стороны леса, потому что там стоял слишком сильный магический барьер. А если бы пробрался — директор уже давно поднял бы тревогу…

Комментарий к II. Глава сорок первая. Любовь.

Тэм Гринхилл – Твои волосы пахнут ветром

========== II. Глава сорок вторая. Гнев. ==========

Божественный Цезарь, созданье Луны,

Вы бредите странными снами:

Что все Рубиконы перейдены,

Все жребии брошены вами,

И каждый использовал право свое

Сказать триумфатору гадость…

Сражений поля зарастают быльем,

А вам ничего не осталось.

И вы год от года

Вините погоду —

Дожди, мол, задрали в июле —

Отбросьте личину!

Не в том ли причина:

Вам нечего больше желать,

Божественный Юлий?

С небесного круга стекает вода,

Чихает домашний ваш гений,

А ваша супруга, конечно, всегда

Превыше любых подозрений.

Куда вы идете — не спросит она,

Поскольку привыкла к изменам…

Дождь тихо шуршит, и бросает луна

Унылые блики на стены.

Печальны и гулки

В ночи переулки,

Вы прочь от Субуры свернули —

Пускай ловят слухи

Матроны и шлюхи,

Вам некого больше хотеть,

Божественный Юлий.

Но вам среди зыбких ночных миражей

Увидеть придется когда-то

И солнечный отблеск на гранях ножей,

И кровь на ступенях сената,

И то, как сорвется последний вопрос

С немеющих губ в изумленье…

Пока все спокойно средь пиний и роз

В дождя неживом обрамленье.

Виденья проверьте

Улыбкою смерти —

Ведь вы ей в глаза заглянули!

И мысли в полете,

Но вы не умрете,