В последний раз ему предлагали помощь давно. Впрочем, по его меркам — не так уж и давно. Это была та девчонка — Мелани Найрд, монахиня из Койвкаларской первосвященнической цитадели. Добрая девчонка. Нет — замечательная. Беспомощная маленькая девочка во взрослом тёмно-красном платье из кружев. Она смотрелась, пожалуй, даже красиво в этом. Нет — совершенно, безупречно. Но, в прочем, не так обычно и в тоже время очаровательно, как в ярко-жёлтых простых ситцевых платьишках. Сонг прекрасно помнил её светлые растрепавшиеся длинные косички, испуганный взгляд светло-карих глаз и распахнутый рот. Мелани Найрд… Девчонка из Койвкаларской цитадели… Как же давно Андреа в последний раз был там — человеку и не понять. И всё же — девочка, человек из Койвкаларской цитадели… Что она забыла в том сборище лжецов, насмешников, убийц и воров? Ей не место было среди них, как бы высоко она не поднималась. Уж Андреа-то мог знать, что не место. Алиса Вейзел была его родной сестрой. У ж по ней-то одной он мог понять, каковы все эти наместники цитадели? Ещё бы на пустынном холодном Сваарде её заперли!
Хорошей девочкой была эта Мелани Найрд… Хорошая, хоть и глупая — влюбляться в мужчину, настолько старше её было крайне глупо. Это понимал даже Андреа. А Вейзел тогда и вовсе была готова чуть ли не уничтожить эту влюблённость своей подопечной. Не хотел бы Сонг оказаться на его месте. По-своему её было жаль. Смелая ведь, хоть и робела каждый раз, когда её подхватывали на руки. И чистая, хоть и варилась в Ковкаларской цитадели, среди всех этих лицемеров, двуличных тварей и ублюдков. Впрочем… Сонгу ли не знать, что ублюдок существовал только один. Имя его означало «драгоценный мир» и к первосвященническим цитаделям никакого отношения иметь он не мог. Разве что брат его — Шиай Роутэг занимал весьма видное положение среди первосвященников. Но разве мало у Киндеирна было сыновей?
— Не стоит, миледи, — сдержанно улыбается мужчина. — Я могу узнать, как ваше имя?
Если бы ему не было так больно, он расхохотался бы. Ситуация его вполне забавляла. Платок на голове девушки немного сполз, открывая взгляду Сонга светлые кудри. И вовсе не девочка находилась перед ним. Даже почти что девушка уже. Почти взрослая. Не такая, как солнечная Мел, что никогда не покинет его воспоминаний. Девушке, что решила помочь Андреа, должно быть, уже лет восемнадцать. Мелани было всего четырнадцать при их первой встрече. И она была выше.
А новая знакомая…
Она смотрит на него чуть настороженно, а потом расплывается в улыбке. Её лицо — не слишком-то красивое, как кажется Сонгу — эта улыбка нисколько не красит. Впрочем, и не уродует нисколько тоже. Уну Тсори улыбка вот уродовала. Андреа пару раз видел, насколько неприглядным становилось это красивое лицо, когда улыбка трогала его. Девушка, впрочем, скоро перестаёт улыбаться. Но взгляд её до сих пор приветлив, как будто Андреа Сонг вовсе не окровавленный оборванец странного вида, обладающий оружием и возможностью в любой момент ударить или даже убить.
И Сонгу думается, что Мелани смотрела на него вот так же — только ещё хохотала, когда он щекотал её. Бедное дитя. Что же с ней стало… Не стоит демону когда-либо соприкасаться с существом столь чистым. Даже самое трепетное отношение не способно смыть кровь с рук. Но всё же, Андреа прекрасно знает это, если бы она не желала с ним соприкасаться, он бы не сумел сдержать себя, убил бы её, искалечил, сжёг — всё, что угодно сделал бы, лишь бы его изломанная под кодекс душа перестала ныть.
— Меня зовут Эрна, сэр, — говорит девушка. — А вас как?
Его имени не было в легендах. Ни в одной из них. Обычно называли лишь его работу — палач. И не сказать, что Сонга это хоть немного расстраивало. Палач, так палач. В конце концов, работу свою исполнял Андреа весьма хорошо. И даже почти что с милосердием, которое как бы от него требовалось госпожой Элиной Горской.
Эрна смотрит на него с любопытством. Ей интересно. Даже несмотря на кровь, которой пропиталась его куртка. Даже несмотря на кастет на его почти что здоровой руке. Даже несмотря на то «пугающее впечатление» по мнению Алисы, которым Андреа всегда гордился.
Да, чем-то они были похожи — Мел и эта Эрна. Смелые, пожалуй, девочки. И ужасно горько было оттого, насколько не везёт в жизни хорошим людям. Сонг никогда не был хорошим. И поэтому ему везло. Везло довольно часто. Не так часто, как Киндеирну или Мейеру, но куда чаще, чем тому же Гарольду Анкраминне. Впрочем, Анкраминне был идиотом. И чурбаном. Так что, в том, насколько сильно ему не везло, была только его вина. Ну, может, ещё тех двух людей, которых Анкраминне считал своими лучшими друзьями. Андреа едва удерживается на ногах — воспоминания об Анкраминне и, следовательно, о Драхомире, едва ли могут способствовать скорейшему выздоровлению.
— Зови меня Андреа Сонгом, хорошо? — старается улыбаться он.