Абвер - «щит и меч» III Рейха

СД и гестапо признавали приоритет абвера в сфере военной разведки и контрразведки. Но там, где речь заходила о каких то политических моментах, а они зачастую были неотделимы от военных, они брали все на себя. При этом они ссылались на тот факт, что военные органы уже в чисто служебном порядке зависели от государственной полиции как исполнительного органа. Именно в этом Гейдрих и видел возможность создавать абверу разные трудности. Но вначале он держался в стороне от задач тайного сбора сведений и осуществления диверсий (это были задачи абвера-I и абвера-II), поскольку для этого у него не хватало опыта, тогда как в абвере обе эти службы были представлены достаточным числом высококвалифицированных специалистов. Но уже в 1934 г. Гейдрих начал медленно, но настойчиво налаживать контрразведку в рамках гестапо и создавать тайную разведслужбу СД в сфере политики. Полиция стала по собственному разумению вербовать агентов, засылать их с секретными заданиями в другие страны и вести шпионские «контригры». Эта деятельность протекала, по существу, в тайне от абвера. В то же время «Особое бюро Штейна», замаскированное сыскное бюро для ведения дел по подозрению в измене, работавшее под руководством бывшего майора рейхсвера Штейна в интересах как вермахта, так и гестапо, было в один прекрасный день официально переведено в здание главного управления берлинской полиции. По понятным соображениям, абвер стал относиться к этому «институту» весьма сдержанно. Ведь это «Особое бюро» представляло собой в действительности первую попытку СД в организационном и профессиональном планах захватить место в сфере военной разведки. Это были первые признаки того, чту впоследствии стало главной чертой противоречий между абвером и СД/гестапо[113].

Канарис, конечно, знал об амбициозных намерениях СД развернуть за рубежом сеть политической агентуры, а затем постепенно вторгнуться и в сферу военной разведки. И безусловно, в тот момент, когда это будет достигнуто, т. е. когда Гейдрих создаст тайную службу в рамках единственной правящей партии, ее функции обязательно пересекутся с функциями абвера. Поэтому, ведя переговоры с СД, Канарис придерживался тактики затягивания, уступая по мелочам и проявляя упорство в важных вопросах. Это объяснялось ясным пониманием тех основных принципов и предпосылок, необходимых для проведения тайной агентурной деятельности в интересах государства и народа. Он хотел добиться для абвера идеальных условий работы, и, если бы все зависело от него, он сам поставил бы вопрос об объединенном руководстве всей разведслужбой. Но в нацистском государстве о таком решении проблемы нечего было и думать, так как там действовало огромное количество организаций, руководимых соперничающими между собой партийными бонзами. К этому добавлялись серьезные этические сомнения в возможности участия в этом деле непрофессионалов из СД с их партийной идеологией. Поэтому руководству абвера ничего не оставалось, как выторговывать у своих противников договоренности, которые разграничивали бы компетенции сторон и направляли бы неизбежное при этом сотрудничество в нормальное русло.

Основное содержание достигнутых договоренностей, названных впоследствии «десятью заповедями»[114], сводилось к следующему: военная разведка — это исключительно задача абвера, и государственная полиция обязана немедленно без обработки передавать попадающие к ней военные сведения региональным органам и местным пунктам абвера; одновременно следует информировать абвер об источниках; уголовное преследование по делам о государственной измене и процессуальные действия (арест, следствие, полицейское обеспечение и т. п.) остаются в исключительном ведении гестапо, и все сведения, связанные с этим, должны передаваться гестапо; абвер не должен заниматься политической разведкой и т. д.

В каждом из этих пунктов, однако, на практике не обходилось без серьезных противоречий. Так, абвер-II имел задачей готовить неограниченно и по своему усмотрению скрытые военные акции на случай войны. И когда, например, встал вопрос об использовании представителей украинского меньшинства в Польше с целью заставить их агитировать своих соплеменников, служивших в польской армии, переходить на сторону немцев, то понадобилось предварительно собрать точнейшую информацию о политической обстановке в соответствующих районах страны.