Абиссинские хроники XIV— XVI вв.

XXXIV. После пребывания здесь, царь Клавдий вернулся в известный нам город на востоке, где были его мать, братья и сестры, и придя сюда, разделил добычу, которую получил: скот, людей, золото и серебро; и не только между ними одними, но он дал радость и всему народу, разделив Сикиму[221] и раздав рабов и рабынь из сынов и дщерей их, чтобы быть им водоносцами и древосечцами.[222]

XXV. В эти дни возгорелось рвение его, как огонь,[223] и он написал военноначальнику Фануилу послание с полномочием идти на Бар Сааддина и сразиться с мусульманами, которые были там. И он поступил, как было приказано, пошел, сразился и убил одного из царей их; другой спасся нагой, бросив все, что у него было, ибо повеление господина его шло с Фануилом, будучи знамением победы, как воинское знамя и значок. Он отослал все трофеи своему господину, который послал его, ибо он шел не за тем, чтобы исполнять волю свою, но волю пославшего его. После этого прибыл тот, кто является, чтобы победить каждого смертного, и унес его в страну подобных ему. При всем же этом у царя Клавдия — да будет над ним мир — руки и мышцы были высокие, ибо он — чаша златая в руке бога, который напоил из нее все народы вином гнева своего.[224]

XXXVI. На десятом году своего царствования,[225] замыслил царь Клавдий — да будет над ним мир — бороться с врагами господа Христа и церкви и поставил себе целью разорить страну мусульман, как они разорили его города, и возложить на головы их иго. И он совершил то, что замыслил, и не замедлил тем, что решил. Он отправился на Бар Сааддина, и бог шел пред ним. Все деяния, совершенные им на пути во время ночевок и днем и число дней похода описаны в Берямине,[226] т.е. сказании о днях.

XXXVII. Дойдя до Бар Сааддина, царь Клавдий пробыл там пять месяцев, и в это время возвратил пленение христиан, яко потоки югом,[227] и пленил сынов и дщерей мусульман, разрушил столпы их из камня (?)[228] и дома их из дерева и сделал все достояние их своей добычей. Царя их он согнал с престола и не оставил из его имущества даже мочащегося к стене.[229] Из двух вождей мусульманских сил младшего Аббаса он захватил, связал и отправил в страну, где содержатся узники, а Нура, из племени Сухавьян, сына Муджахида, он прогнал лишенного всего его добра камнями и палками, как гонят пса, привыкшего к запаху жира.

XXXVIII. Время нам рассказать остальную часть его истории, ибо время есть для всего. Царь Клавдий не успокоился от битвы, но поднялся на горы мусульман и пленил то, что нашел там от человека до скота. Затем он разрушил укрепления их и открыл их запертые города, землю их, землю Адаль, он сделал обитаемой птицами; он разрушил сооружения их, а птицы сделали их себе домом и стали их места работы и жилища жилищами голубиных птенцев. И в один из дней он обрел потерянную овцу из дома Наода, отца своего,[230] и вернул ее в страну свою, неся на раменах своих и говорил бывшим с ним: «Радуйся со мною, яко обретох овцу мою погибшую[231]». Остальная часть истории не написана в этой книге: об опустошении Адаля и соседних с ним областей написано в книге Врат царских.[232]

XXXIX. Се подвизает нас желание в душе нашей, да напишем нечто от слов о нраве его. Когда бог славный и вышний даровал ему престол, не отступавший от своего достоинства, которое есть правда, и царство, не удалявшееся от справедливости, и мудрость, светлость которой не омрачалась, царь Клавдий наставлял себя не допускать клятвы до уст своих и ударов до рук своих, но все стяжание его было молчание и терпение. И работы царства не отвлекали его от молитвы; он был прославлен среди добрых — надеющийся среди мудрых; его надежда не падала более, чем у братьев его. Никто из чад его дома не шел иным путем, все следовали по его стопам. Никто не мог пренебрегать его властью, полное согласие было в его стане; он был боголюбец и человеколюбец. И ради великой любви его был бог с ним и не отступал от него, охранял его всецело; когда он находился в своем доме, он управлял бывшими под его властью всеми слугами справедливо. Никого он не опечалил; по обычаям дома его всякий имел к нему легкий доступ и был близок к нему. Он призывал господа, и он услышал его, и его милость и обетование не удалялись от него. Он любил бедных в своем доме и сострадал к странникам, давал им по желанию, сообразно потребности, одежду или пищу и удерживал их милостиво во вратах своих от часа утреннего до вечера и от часа вечернего до утра; ибо не отходила милость от жилища его и он хранил правду вовек. Он не был побеждаем вином и не впадал в многоречие; он улучшал жизнь обитавших с ним, не отталкивал работающих и не презирал труждающихся, но гневался на ленивых. Не было в дни его войны, убийства, смятения вражды, печали и голода, но все дни его были днями радости и мира, никто в дни его царствования не входил в страну его в печали.